Читать «Енисейские очерки» онлайн - страница 99

Еще думал о том, что охота, промысел, хоть и называется словом "работа", на самом деле совсем что-то другое, что-то гораздо более сильное, сверхработа, запой какой-то. Ну какая это работа везти-корячиться груз по порогам или биться на снегоходе со снегом? Работа это что-то размеренное, с обеденным перерывом.

Портки, бродни с запахом выхлопа. Что-то если не то свирепое ли, не знаю какое в этом выхлопе, в скорости, в заиндевелом заднем фонаре, в рифленом следе.

Состояние тоски по всему, ясности, выпуклости, небывалой точности, какое и нужно, чтобы писать.

Что-то делать, что красиво, хоть и просто жизнь. Везти воду, например, в морозный день с ярким солнцем и синими торосами, когда плавленные сугробы отбрасывают длинные тени и бьет вбок белая струя выхлопа и слышно, как потрескивает, замерзая ведро. Или колоть дрова…

Отрезал газету для самокрутки, ножницами, лишнюю полоску небольшую, а она так странно, трепеща, медленно улетела вниз под стол.

Что есть счастье? Вдруг по радио раздастся мелодия и забрезжит что-то, не счастье, конечно, но что-то вроде его окрестностей. Жизнь среди природы может приблизить человека к счастью. Люди… Красоту, усталость, невзгоды надо делить с людьми.

Звон кустика, ветки о лезвие топора.

1 дек. Зима, значит. Приехал в Ворот с грузом. Ехал-ехал, доехал почти, в ручей стал сворачивать и крякнул хомутик нижнего крепления рулевой тяги. Повезло, что близко уже. Короче, возился, возился, руки все изрезал, они черные в копоти, кровь густая на Нордик капает, стоп, говорю, пошел в избушку. Утром Нордик пригнал, мотор снял, ключ подточил, гайки отвернул, хомутик кое-какой сделал из обода от бочки, мягкий правда, как масло, дырки топором вырубил, привинтил, а сверху проволокой закрутил толстой.

Глухарек с риском, чай с брусникой, а на ужин Лесков.

3 декабря. Хорошо подъезжать к засыпанной избушке после битвы с дорогой. А когда избушка мирная, свет лампы, приемник, жарится что-то — мне одному ни к чему этим наслаждаться, да и нельзя этого сделать. Все-таки порой не хватает второго человека и не в трудовые минуты, а в спокойные.

6 дек. Приехал с Майгушаши. Хороший день. Подмораживает 25. Звезды. Дорога хорошая, в воду не влезал нигде, у избушки там только дуром хватанул и то не видел в молоке бугра и ямки. Добыл 3 соболей там. Сегодня приехал сюда, привез ведро, глухаря мерзлого забрал, трубы, из чума войлок, Нордик как ишак навьюченный, из поняги лапа соболиная торчит.

7 дек. Остров. Приехал с Ручьев. Не был здесь кажется с 17 или 18-ого. Уходил через Молч., а приехал с Ручьев. Очень хорошо. Все засыпано. Как говорил Толян — люблю подходить к избушке, чтоб все засыпано было.

Слушал радио: там бузят, что-то передают, музыку какую-то из Лос-Анжелеса, говорят. Блин, думаю, Лос-тебе-Анжелес! Вышел — Нордик стоит в снежной пыли, я из него напильник принес.

9 дек. Мороз. Нордик поливал из чайника, чтоб завести. Ходил в сторону Молчановского к Толянову посланию. Короче, взбаломутила эта записка мою спокойную жизнь, а я вчера еще стих сочинял. В общем, мы собирались в деревню число 25 ехать. Я еще думал, дотерпит он или нет. А ему все надоело, соболей нет, "хандра заела", домой охота, давай, говорит, подваливай после 15-ого.