Читать «Енисейские очерки» онлайн - страница 141

Олю он знал давно, но близко они познакомились в прошлом году, оказавшись в одних гостях. У Дмитрия была разрублена рука, и через несколько дней Оля, раздобыв его телефон, позвонила с предложением постирать рубашку. Ее внешность, покладистость и постоянно хорошее настроение не могли не устраивать Дмитрия. Его смущало ее упорное неуменье краситься и одеваться, но за год с ней что-то произошло и теперь ее работа над своей внешностью вызывала у Дмитрия одобрительное восхищенье.

Его раздражала ее привычка хихикать в транспорте над сидящим напротив пассажиром или манера очень долго и подробно пересказывать какое-нибудь малопримечательное происшествие, но он был ей от души благодарен за привезенный в двенадцать часов ночи домашний пирог, и уважал пыл, с каким она однажды вступилась за вытащенного в невменяемом состоянии из-под поезда неудачливого самоубийцу, которого смертным боем колотил разъяренный машинист.

Оля вдруг начала учить английский язык и по совету кого-то с работы взялась с необыкновенной серьезностью переводить тексты популярных песен. Несоответствие этой серьезности пустым и примитивным текстам доводило Дмитрия до полушутливого бешенства, тем более, что единственное достоинство подобных песен он находил в непонятности для русского слушателя их содержания.

Вечера напролет крутя в тайге приемник, Дмитрий поневоле разбирался в такого рода музыке, а для Оли эта музыка была частью жизни, и в прошлом году они то и дело спорили о какой-нибудь певице, восхищавшей Олю храбрым размахом своей карьеры, и раздражавшей Дмитрия не столько пошлостью слов и мелодической ничтожностью исполняемых песен, сколько лицемерием, с каким певица оказывалась в интервью умной, тонкой и образованной женщиной. Оля была спокойна и не понимала, почему надо беситься по такому жалкому поводу, как глупые, но почему-то "всех устраивающие" тексты, но в конце концов тоже выходила из себя, говорила дерзости, и после таких препирательств пропадала всякая охота к ней прикасаться, целовать ее, что при Олиной исключительной аппетитности и скоротечности вечера было чрезвычайно досадно. В этом году он был умнее и, все больше чувствуя в ее характере некий крепкий стерженек, старался не вступать с Олей в споры, тем более что в остальном она была вполне мила, да и жениться он на ней не собирался.

Они ездили с Олей в один старинный городок недалеко от Москвы. Там вовсю восстанавливался древний монастырь, ярко белела среди битого кирпича новая трапезная, смущенно сияло свежее золото куполов и бегали, опустив глаза, молодые озабоченные монашки. В сыром овражке святой источник был забран свежим срубом в форме теремка. Около теремка высоко и отрывисто блеял привязанный козленок. Дмитрий и Оля ходили по монастырю порознь, а потом встретились у древних, хранящих следы французских ядер, ворот. Дмитрий вопросительно взглянул на Олю, желая узнать ее впечатления, и когда она пропищала что-то вроде: "Там козлик такой прикольный", только рассмеялся, поцеловал ее в голову и некоторое время называл Козликом.