Читать «Когда молчит совесть» онлайн - страница 222

— Пусть удача не оставляет тебя, сынок, — сказала Шахсанем, не сводя глаз с букета. — Пусть твой путь всегда будет украшен цветами…

Глава девятая

Осень доживала последние дни. Шел к концу октябрь. Все холоднее становились ночи, а на рассвете белый иней устилал поля и сады. Но днем теплело, казалось, осень вспоминала, что не кончились еще ее сроки. Вот уже неделя, как ветер угнал куда-то на север грозный строй черных туч. Небо поголубело, очистилось, лишь летящие облака, словно клочья расчесанной белой шерсти, бродили в бескрайней, как море, синеве. Ночью они грудились, образуя мягкие ватные кучи, а к утру снова рассеивались и плыли по небосклону легкие и прозрачные. Рассветный ветер, обжигающий лицо, гнал рваные хлопья в неведомую даль. Занималась заря, и зелено-изумрудное небо становилось прозрачным и чистым, как в летнее утро. Трудно было поверить, что зима уже стучится в ворота. Нежаркое солнце, ласковое, как усталая мать, медленно взбиралось на вершины окрестных гор, и разгораясь все ярче и ярче, согревало остывший за ночь воздух. Все наслаждалось жизнью — горы, поля, облака, деревья, люди. На солнечной стороне, возле канав, в садах, подле заборов, зазеленели новорожденные побеги. А там, в поле, куда не ступала нога ни коня, ни осла, ни коровы, трава второго укоса поднялась на целую пядь. Оглянешься и подумаешь: природа после долгой зимы улыбается навстречу грядущей весне и не сегодня-завтра будет новруз-байрам.

Густой стройный лес, что начинался прямо за селом, был похож на сказочный расписной терем. Нижние ветви уже обнажились, но на вершинах листья еще горели ярким осенним пламенем — желтым, золотым, багряным. Многовековые, кряжистые дубы, вязы и грабы первыми сбросили летний убор и сейчас зябко тянули свои голые раскидистые ветви к земле, подле могучих стволов стлались влажные груды опавших листьев. Еще не увядшие листья лежали недвижно и ровно, словно аккуратно уложенные человеческой рукой. Как разнообразны их цвета и оттенки! Кажется, гостеприимный хозяин расстелил по лесу мягкие разноцветные ковры.

А в глубине леса, в густых зарослях, огненными брызгами светились рыжие, как хна, ягоды боярышника, чернел круглый терн, сбросивший с себя голубую пыльцу, алел шиповник, пламенели гроздья ложа, издали маня к себе путника.

И все-таки поступь зимы уже ощущалась в еще нарядном и ярком лесу. Здесь царила тишина, порой казавшаяся зловещей. Смолкло веселое щебетанье, не слышно соловьиных трелей. Опустели гнезда, — тяжелые и черные, отяжелевшие от дождей, они четко выделялись на голых ветвях, и солнце холодно взблескивало в воде, покрывавшей их донышки. Не парили над деревьями, падая из бездонной синевы, орлы и ястребы, — нечем им было поживиться. Даже хриплое карканье ворон и галок смолкло. Только сороки, серые воробьи да вяхири, чувствуя себя полновластными хозяевами, с легким шуршанием перелетали с ветки на ветку. Но пройдет немного времени — и они тоже покинут лесные чащи.' Едва завоет ветер, закружатся снежные вихри, затрещит мороз — птицы перелетят в селения, к людям, где человеческая забота защитит их от голода и невзгод. Тогда единственными обитателями леса останутся дятлы. И зазвучит мерный, громкий и требовательный перестук зимняя музыка леса.