Читать «Газета Завтра 261 (100 1998)» онлайн - страница 50

Если говорить о журнале в целом, то, думаю, читательские надежды будут оправданы. Александр Проханов несколько лет работал над романом “Красно-коричневый” — о событиях осени 1993 года, закончил его, и, начиная с первого номера, мы будем печатать эту хронику-эпопею, объясняющую историю последних лет несчастной и трагической русской жизни. Все знают Проханова как редактора газеты “Завтра”, острого публициста и замечательного прозаика (мы только что напечатали в двух номерах его новую повесть “Чеченский блюз”), однако до таких вершин, как в новом романе, он в литературе еще не поднимался. Пока это лучшее, что он написал.

В. М. Вы изначально известны как поэт, затем вы издали несколько книг литературно-критических статей, потом вместе с сыном Сергеем пишете книгу о Сергее Есенине. Сейчас работаете над книгой воспоминаний, отдельные главки из которой опубликованы в разных изданиях. Чем объяснить эту творческую эволюцию и что она означает?

С. К. Когда человек переступает рубеж 60-летия, у него появляется желание подытожить свою литературную и человеческую жизнь. Всю мемуаристику XIX века определили “Былое и думы” А.Герцена. Замечательная мемуарная проза есть у Льва Толстого, в “Дневнике писателя” Достоевского есть прекрасные куски воспоминаний. А “Пошехонская старина” Салтыкова-Щедрина, которую я прочел еще в детстве, в эвакуации!.. Мемуаристика определяет общественный тонус своей эпохи. В определенной мере, конечно. На 60-70-е годы нашего века как бы наложила отпечаток книга Ильи Эренбурга “Годы. Люди. Жизнь”. Хочешь не хочешь, а мы, молодые тогда люди, воспринимали 20-е, 30-е, 40-е годы, сталинскую эпоху через понимание этого времени Эренбургом. Потому что других всеобъемлющих и разрекламированных мемуаров не было.

А если бы оставили свои воспоминания Твардовский, Леонов, Шолохов? Сколько писателей, более интересных и значительных, нежели Илья Григорьевич, не написали мемуаров! А напиши они их — другое было бы представление о жизни, другое бы сознание сформировалось у молодого поколения, которое бросилось читать Эренбурга как единственный источник... Мемуары — это как бы послание в завтрашний день, чтобы формировать его твоим сегодняшним видением. Представьте, что не написаны мемуары Маршала Жукова! Ну и гуляли бы в грязных сапогах по чистым душам всякие “суворовы-резуны” — и некому было бы с ними спорить и опровергать. А так — Маршал Жуков до сих пор опрокидывает их и кладет на лопатки.

Вот, исходя из таких соображений, я и взялся за перо. В этих воспоминаниях будет много писем — какой-то инстинкт заставлял меня хранить их. И хотя я человек достаточно безалаберный, но все, что касается литературной жизни, я сохранил. Сохранил и сотни читательских писем. Так что мои воспоминания — это не просто мемуары, а размышления о своем поколении, о том, почему мы проиграли, почему развалилась страна, какая в этом наша вина, понимали ль мы, в каком обществе живем, или жили бездумно, стихийно, не отдавая себе отчета. Наше молодое фрондерство, богатство отношений, богатство переживаний, разговоров (память сохранила многие из них, некоторые я записывал, другие прочно врезались в память) — словом, из всех этих воспоминаний объективно вырастает тип и характер русского человека со всеми его великими изъянами и великими достоинствами. Я даже подумывал назвать эту книгу “Русский человек”, но скорее всего, она будет называться “Поэзия. Судьба. Россия”.