Читать «Пути предназначения» онлайн - страница 46

Клементу грудь словно в холодных стальных тисках сдавило. «Что бы сказал Михаил Северцев Латеру, захоти тот купить Авдея?» Перед мысленным взором стоял оскаленный в свирепой ярости белый полярный волк, готовый разорвать в клочья любого, кто покусится на его потомство. И тот же волк, но теперь он вылизывает крохотного слепого волчонка, греет его своим телом.

Клемент закрыл глаза, отвернулся, до крови прикусил губу, чтобы удержать крик. И даже не крик, а вой одинокого пса-подранка.

Теньм изо всех сил боролся с этим наваждением, выталкивал из себя с каждым выдохом, и спустя мучительно долгую, длинной почти в целую жизнь минуту дурман удалось развеять.

— Лётмарш давайте, — приказал теньм патронатору. — Немедля.

— Да, мой господин, — переломился в поклоне генерал. Патронатора трясло от ужаса: причин столь внезапного и дочерна лютого гнева предвозвестника он не понимал, и от этого было ещё страшнее.

— Поторопитесь, — буркнул теньм, и патронатор шмыгнул из кабинета.

Порученца императора патронатор лично провожал к машине, обмирая от страха и угодливости, но Клемент не замечал ничего. Встреча с гирреанцами разбередила так и не зажившие раны.

«А я ведь был уверен, — подумал Клемент, — что мне давно уже всё равно».

Лётмарш взмыл в воздух. Клемент поднял непрозрачную перегородку между пассажирским и водительским креслами, закрыл глаза.

Смазливый наглец Северцев учителя любит не меньше, чем Клемент в своё время любил Латера.

Но только Джолли Северцева никогда не предаст.

+ + +

То, что Учитель Латер ежегодно продавал трёх домашних учеников в спецклассы Сумеречного лицея, где готовили теньмов наивысшего уровня, Клемента не удивило и не обидело. Ведь в тот день, когда Латер покупал их для школы в приютах и нищих семьях, они стали из нормальных детей товаром, так почему бы Учителю не перепродать когда-то купленное? Предательством Клемент счёл другое — то, что Латер заставлял учеников поверить в свою любовь к ним, а на самом деле не любил никого и никогда. Такая ложь была непростительна в своей бессмыслице: ведь ученики повиновались бы Латеру и без веры в его любовь — в обмен на еду и ночлег, добыть которые самостоятельно не могли.

Другие выпускники Латера почти все семь лет лицейского обучения надеялись, вопреки всякой очевидности, что однажды Латер всё же позволит вернуться в школу. Простит непонятную им самим вину и заберёт домой. У Клемента таких иллюзий не было никогда. И об отсутствии какой бы то ни было вины он тоже знал прекрасно. А потому не старался во время редких визитов Латера в лицей непременно попасться ему на глаза, рассказать об успехах, не сводя с бывшего наставника ждущих и умоляющих глаз. Симпатии лицейских учителей Клемент тоже никогда не добивался, не норовил, как другие, урвать хотя бы крупицу случайной ласки. Наоборот, держался с неизменным отстранённым равнодушием, не приближаясь ни к кому — ни соученикам, ни учителям. Клемент перестал нуждаться в чужой любви, потому что понял: она предназначена лишь для того, чтобы приучить к ней душу, как тело приучают к наркотику. Ведь так намного легче добиться повиновения — наркозависимый согласится ради дозы сделать всё, что угодно, нисколько не задумываясь о цене своего коротенького лживого блаженства. Когда вера в любовь Латера исчезла, «ломка» у Клемента была короткой и жёсткой и навсегда излечила от потребности быть любимым.