Читать «Беспокойное соседство: Русская Православная Церковь и путинское государство» онлайн - страница 5

В «Основах социальной концепции» содержится сильная теоретическая посылка:

Когда нация, гражданская или этническая, является полностью или по преимуществу моноконфессиональным православным сообществом, она в некотором смысле может восприниматься как единая община веры – православный народ.

Остается вопрос, можно ли считать граждан России моноконфессиональным сообществом. На протяжении 90-х годов деятели Патриархии этим термином не пользовались и соглашались с официальным определением России как страны многоконфессиональной. Сейчас ситуация изменилась, и митр. Кирилл завершает «социологический силлогизм»:

Мы должны вообще забыть этот расхожий термин: многоконфессиональная страна: Россия – это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами^[13].

Что отличает «православную страну» от всякой иной, пока отчетливо не сформулировано. Видимо, как раз сейчас происходит некоторый сдвиг в позиции Патриархии. Но характерный признак можно уловить в словах заместителя митр. Кирилла по ОВЦС – протоиерея Всеволода Чаплина:

В том, что г-н Стерлигов высказывается за православие как за национальную идею, нет ничего удивительного, ведь 80% населения нашей страны относит себя к православным верующим. Православие доказало, что на протяжении веков оно объединяло людей. Я считаю, что православие как национальная идея не затронет интересы верующих других конфессий^[14].

Прот. Всеволод, конечно, знает Германа Стерлигова – предпринимателя (от биржи «Алиса» в перестроечные годы до нынешнего бизнеса на элитных гробах^[15]) и маргинального националиста – и полагает, что он – «серьезный человек, знающий основы православной веры и поступающий соответственно этим знаниям», с мнением которого стоит согласиться.

О конкретных шагах по превращению православия в национальную идею (что само по себе выглядит как редукция религии к идеологии) речь пойдет далее, но чтобы достичь реальных успехов на этом поприще, нужно заручиться формальным содействием государства. Формы такого содействия могут быть разнообразными.

На протяжении 90-х годов Патриархия отвергала идею формального сращивания с государством (как бы оно ни называлось – симфонией или огосударствлением), отвергает и сейчас.

С другой стороны, всегда в епископате РПЦ были противники такой позиции, причем не рядовые:

Симфония государства и Церкви в наше время возможна. Даже если будет во главе государства не царь, а светский, но верующий человек, христианин^[16].

Или даже так:

Мне думается, что пора бы уже политикам смириться, и, поняв, что ничего путного у Вас не получается, попросить Всероссийского Отца нашего Святейшего Патриарха, чтобы он, Патриарх, возглавил страну нашу, управлял ею на основах православных, на основах Божиих, чтобы все подчинились его воле и были у него в послушании и помогали ему^[17].

Самым высокопоставленным церковным деятелем, высказывавшимся в таком плане, стал митрополит Мефодий (Немцов). На конференции «Роль Православной Церкви в создании и развитии Российского государства», состоявшейся 10-11 декабря 2001 г. (организаторами выступали, кроме Патриархии, Администрация Президента, Институт российской истории РАН и другие солидные учреждения), митр. Мефодий рассуждал о том, что российское гражданское общество, в отличие от западного, должно основываться не на индивидуализме, а на нравственном единении, и это требует особой роли Церкви, которую он предложил определить в соответствии с решениями Поместного Собора РПЦ 1917-1918 годов^[18]. Тогда эти решения существенно отделяли Церковь от государства в сравнении с положением, сложившимся в поздней Российской Империи, но для современного общества они звучат довольно радикально (цитируем выборочно):