Читать «Журнал «Вокруг Света» №01 за 1972 год» онлайн - страница 49

Дороги уходят в горы

Ни об одной дороге мира не написано, наверно, столь много, как о тропах Памира. Любая цель, которую ни преследовал бы пришедший на Памир ученый, путешественник, отодвигалась на дни и недели, затраченные на дорогу. Не однажды идущему по Памиру вспоминалось краткое поэтическое предупреждение, якобы высеченное на скале над одной из троп: «Путник, будь осторожен, ты здесь — как слеза на реснице».

На Западном Памире мало ровных и обширных участков земли, где бы можно было применить не то что машины, но даже косу. Приходится и теперь пользоваться серпом. Отличительная черта серпа у памирских таджиков — гладкое лезвие, тогда как у язгу-лемцев — ближайших соседей дарвазцев, в Дарвазе и других местах Таджикистана серпы двух типов — с гладким лезвием и с зубцами на лезвии.

Истины ради следует сказать, что в прошлом веке в конце 90-х годов была предпринята попытка проложить колесную дорогу, но только через Восточный Памир. Однако дорога осталась лишь в замыслах. Единственно что было сделано, так это в 1915 году вдоль Пянджа до Калаи-Хумба была проложена вьючная тропа. Но это так мало, что передвижение по Памиру продолжало быть столь же рискованным, как и во все прошлые времена.

«...Так называемые овринги, — писал этнограф И. И. Зарубин, — даже нельзя назвать дорогой; овринги — это соединение в одном месте всех трудностей и опасностей пути, встречаемых обыкновенно порознь». Не удивительно, что почти все без исключения путешественники с почтительностью описывают редкое искусство коренных памирцев хождения по горам. Вот одно из лучших описаний. Принадлежит оно Павлу Лукницкому, участвовавшему в 1930—1934 годах в Памиро-Таджикских экспедициях.

«...Палавон-Назар остановился (за ним остановились мы все), и я разглядел наклонную скалу, которую предстояло нам пересечь по горизонтали, я просто решил, что пройти здесь немыслимо. Скала была гладкой, словно отполированной... Палавон-Назар, присев на тропе, развязал шерстяные тесемки, стягивающие у щиколоток его пехи — местные сыромятные сапоги. Снял их, стянул с ног шерстяные узорчатые джурабы, повел пальцами босых ног, словно проверяя пружинистость своих пальцев. Потом показал нам впереди на замшелой скале крошечную выбоину, в которой, как в чайной ложке, держалась вода, и объяснил, что ежели поставить туда большой палец правой ноги, а ладонями на мгновенье опереться о плоскость скалы, то на этой точке опоры можно продержаться, пока будешь переносить ногу к следующей, такой же крошечной выбоинке. А там будет еще одна!

И предупредил, что все нужно проделать мгновенно, как бы одним скачком...

— Ты смотри, хорошо смотри! — сказал Палавон-Назар мне. — Я пойду, смотри, как я пойду, потом ты пойдешь!