Читать «Журнал «Вокруг Света» №01 за 1972 год» онлайн - страница 44

Подойдем к горным растениям с другого края.

Одному из крупнейших ученых XX века Николаю Ивановичу Вавилову Памир помог создать знаменитую теорию центров происхождения культурных растений. Как раз экспедиция в Персию и на Памир дала исследователю первый материал для объяснения, откуда человек взял и пшеницу, и рожь, и ячмень.

Тут необходимо обширное отступление.

Биолог А. А. Коннов неподалеку от Ботанического сада недавно нашел папоротник. Находка для Памира уникальная, но не это самое удивительное. Папоротник — влаго- и тенелюб; а тут он рос среди раскаленных камней ущелья! Понятно, что некогда в этом ущелье были и лесок и тень, но все это давно исчезло. Папоротник выжил.

Способность растений приспосабливаться настолько велика, что границы этой приспособляемости не очень еще ясны. Памирский биологический институт располагает опорной станцией Чечекты на Восточном Памире, где опыты по акклиматизации и селекции растений ведутся на высотах до и свыше четырех тысяч метров.

Сам Восточный Памир — это в основном колеблющееся около четырехтысячеметровой высоты нагорье, где и места для полей много, и вода есть, но где никакие злаки и овощи никогда не росли. Теперь растут. В Чечектах удалось подобрать и частично вывести сорта, которые делают земледелие на Восточном Памире реальностью — там, где заморозки случаются едва ли не каждую ночь.

Выше, кажется, растениям хода нет. Кое-какие подобрались к самому подножию глетчеров, граница достигнута, куда уж дальше? Но и «дальше» растения продвинул человек. И у нас и за границей ставились опыты по выращиванию растений... на Марсе! В камерах создавались предполагаемые условия Марса; и в сверхразреженной атмосфере, в газах, столь мало напоминающих земной воздух, земные растения — представьте себе — росли. Некоторые. В том числе рожь и огурцы.

За счет чего? Кажется, этого никто пока не знает. Но кое на что могут дать ответ земные горы.

Растения в Чечектах — ячмень, репа, редис и другие — не слишком похожи на равнинные. Они низкорослые, стелющиеся, в них больше сахара. Дело ясное: хочешь приспособиться — меняйся. И растения в горах бурно изменяются. (Кстати сказать, растения, лишенные в Чечектах ультрафиолета, чувствовали себя хуже; значит, иногда ультрафиолет благоприятен. Еще один парадокс!)

Любовь Филипповна Остапович, давняя сотрудница Ботанического сада, показывала мне свою уникальную коллекцию «уродств» как пришлых, так и местных растений. Гигантские стебли, необычная окраска, плоские и изогнутые, точно ятаган, ветви — какая-то фантасмагория форм! И это не только на больших высотах, но и здесь, в «раю» Ботанического сада.

«Уродства», понятно, встречаются и на равнинах, но не в таком обилии. Как любил повторять Гурский: «Трудно сказать, что на Памире должно считаться отклонением от нормы, а что самой нормой».