Читать «Фимиамы» онлайн - страница 4
Федор Сологуб
Лилии светлого дня,—
Волны одна за одной
Тихо бегут к берегам,
Радость царит надо мной,
Грусти я воли не дам.
Если же в тучах скользит
Змеи, звеня чешуей —
Волны кипят и гремят,
Дерзкой играя ладьей,
Буйная радость дика,
Биться до смерти я рад,
Разбушевалась тоска,
Нет ей границ и преград.
Клевета
Лиловая змея с зелеными глазами,
Я все еще к твоим извивам не привык.
Мне страшен твой, с лукавыми речами,
Раздвоенный язык.
Когда бы в грудь мою отравленное жало
Вонзила злобно ты, не возроптал бы я.
Но ты всегда не жалом угрожала,
Коварная змея.
Медлительный твой яд на землю проливая,
И отравляя им невинные цветы,
Шипела, лживая и неживая,
О гнусных тайнах ты.
Поднявши от земли твоим холодным ядом
Среди немых стволов зелено-мглистый пар,
Ты в кровь мою лила жестоким взглядом
Озноб и гнойный жар.
И лес, где ты ползла, был чудищами полон,
Дорога, где я шел, свивалася во мгле.
Ручей, мне воду пить, клубился, солон,
И мох желтел в золе.
* * *
Знаю правду, верю чуду,
И внимаю я повсюду
Тихим звукам тайных сил.
Тот просвет в явленьи всяком,
Что людей пугает мраком,
Я бесстрашно полюбил.
Я не ваш, я бесполезный.
Я иду над вечной бездной
Вдаль от блага и от зла.
Мне всегда несносно-чужды
Все земные ваши нужды,
Преходящие дела.
* * *
Зачем любить? Земля не стоит
Любви твоей.
Пройди над ней, как астероид,
Пройди скорей.
Среди холодной атмосферы
На миг блесни,
Яви мгновенный светоч веры,
И схорони.
* * *
Вы любите голые девичьи руки,
И томно на теле шуршащие бусы,
И алое, трепетно-знойное тело,
И животворящую, буйную кровь.
И если для сердца есть терпкие муки,
И совесть глубокие терпит укусы,
И только жестокость не знает предела,
Так что ж, — и такою любите любовь.
* * *
Дай мне эфирное тело,
Дай мне бескровные вены!
К милому б я полетела
Мимо затворы и стены!
Дай мне прозрачное тело,
Сбросить бы тесные платья!
К милому б я полетела
Пасть, замирая, в объятья.
Дай мне крылатое тело,
Трепетно-знойные очи!
К милому б я полетела
Яркою молнией ночи.
* * *
Не думай, что это — березы,
А это — холодные скалы.
Все это — порочные души.
Печальны и смутны их думы,
И тягостна их неподвижность,
И нам они чужды навеки,
И люди вовек не узнают
Заклятой и страшной их тайны.
И мудрому только провидцу
Открыто их темное горе
И тайна их скованной жизни.
* * *
Как лук, натянутый не слишком туго,
Я животом и грудью встречу друга,
И уж потом в объятья упаду.
Но и тогда, когда темны ресницы,
Я сохраню тот выгиб поясницы,
С которым я в дневных лучах иду.
Пряма в толпе, я вовсе не другая
И в час, когда пред ним лежу нагая,
Простершися во весь надменный рост.
С покорностью любовь не познакомит,
И обнимающий меня не сломит
Стремительного тела крепкий мост.
* * *
Под сению Креста рыдающая мать.
Как ночь пустынная, мрачна ее кручина.
Оставил Мать Свою,— осталось ей обнять
Лишь ноги бледные измученного сына.
Хулит Христа злодей, распятый вместе с ним:
— Когда ты Божий Сын, так как же ты повешен?
Сойди, спаси и нас могуществом твоим,