Читать «Газета Завтра 32 (1081 2014)» онлайн - страница 61
Газета Завтра Газета
Юнна Мориц всегда весело сочиняла свои слова: любли, гдетство, гдерево, гденьги, кастрюлька-ядоварка, сама красочно разрисовывала свои стихи. А потом её стихи легко укладывались в знакомые всем песенки. Но чего у неё никогда не было - это отстранения от своей страны, своей родной природы, от простых людей. Булат Окуджава как-то посвятил ей прекрасное четверостишие:
Юнне Мориц
Вот это непобежденное чувство родины и помогало Юнне переносить все травли и "черные списки". Она явно не вписывалась ни в шестидесятнический евтушенко-ахмадулинский настрой, ни в диссидентствующую культуру, четко обозначив свои позиции для всех тех, кто предлагал Юнне покинуть нашу страну. Западный мир явно её не прельщает:
Она всегда была и ощущала себя русским поэтом, и никаким другим, органической частью русской культуры. Если для чиновников, и советских, и антисоветских, Юнна Петровна всегда была какая-то чужая, то для своего Читателя с большой Буквы, она была родной, своей, от 5 до 500 лет. Когда Юнну Мориц как-то спросили, что это такое - быть русским поэтом? Она сразу же ответила: "А что значит быть русским ученым, русским путешественником, русским архитектором, художником, артистом, русским врачом, философом, русским лесом, русским облаком в русском небе?.. Лично для меня это значит - быть Поэтом. Человек, вписанный в колесо (вниз головой!), - таков поэт в одном из образов классической древности. В этом античном взгляде на природу поэта есть нечто абсолютно русское. Язык русской поэзии в колесе русской и всемирной истории Естественно, я - русский поэт. За что и переведены мои стихи на множество европейских, и не только европейских, языков".
Я высоко ценил её стихи во все времена, детям своим покупал её детские книжки, сам с упоением погружался во взрослые В чем-то она была схожа с Иосифом Бродским, тоже не зависящим ни от либералов, ни от консерваторов. Точно так же Юнна Мориц не входила ни в какие поэтические стаи. Недаром они и ценили друг друга.
И все-таки, наивысший взлет поэзии Юнны Мориц совпал с повышением гражданственности её стихов. Кроме изысканного языка, кроме ярких игровых образов, приходит к настоящим большим поэтам и чувство сопричастности - с миром, с родным языком, не побоюсь этого слова - с народом. Как Анна Ахматова писала в "Реквиеме": "Я была тогда с моим народом", - так и Юнна Мориц не собиралась уходить от своего народа в космополитическую европеизированную наднациональную элиту.
Когда-то она написала: "