Читать «Легенды Крыма» онлайн - страница 120
Автор неизвестен
Дошел слух до Коз, где жил старый Аджи-Мурат с молодой женой. Испугался Аджи.
— Чего только не сделает человек, когда тронет его Карасевда.
Запер Гюль-Беяз в дальнюю комнату и сам боялся выйти из дома.
Но раз пошел в сад, за деревню и не узнал своего места. Кто-то срубил весь виноградник.
Догадался Аджи-Мурат кто, и послал работника заявить в волость.
А ночью постучал работник в дверь.
Отворил Аджи-Мурат дверь; не работник, сам Мустафа Чалаш стоял перед ним.
— Старик, отдай мою невесту.
Упал перед ним аджи: — Не знал я, что вернешься ты. Теперь не пойдет сама.
— Лжешь, старик, — крикнул не своим голосом Мустафа.
— Позови ее сюда…
Попятился аджи к дверям, заперся в жениной комнате, через окно послал будить соседей.
Сбежались люди.
Ускакал Мустафа Чалаш из Коз, а позади него на седле уцепилась черная кошка.
Теперь всегда она с ним. По ночам разговаривает с нею Мустафа, спрашивает совета.
И подсказала Карасевда пойти в Козы, к Гюль-Беяз, потому что заболел старик и не может помешать повидать ее.
Удивился нищий цыган, когда отдал ему Мустафа Чалаш свой бешмет, а себе взял его отребье.
— Твои лохмотья теперь дороже золота для меня.
— Настоящая Карасевда. Совсем голову потерял, — подумал цыган.
Одел Мустафа Чалаш цыганскую одежду, взял в руки палку, сгорбился, как старик, и пошел в Козы просить милостыню.
Кто хлеба, кто монету давал. Пришел и к Аджи-Мурату. Лежал больным Аджи-Мурат и сидела Гюль-Беяз одна на ступеньке у дома. Протянул к ней руку Мустафа Чалаш и положила ему Гюль-Беяз в руку монету. Не узнала его.
Сжалось сердце, зацарапала Карасевда.
— Мустафу Чалаша забыла?
— Атылан иок гери донмез.
— Пущенная стрела назад не возвращается, — покачала головой Гюль-Беяз.
— Значит, забыла, — крикнул Мустафа Чалаш и бросился к ней с ножом.
Но успела Гюль-Беяз уклониться и скрылась за дверью.
И пошли с тех пор на судакской дороге разбои. Не было ночи, чтобы не ограбил кого-нибудь Мустафа Чалаш. Искали его власти; знали, что где-то близко скрывается и не могли найти.
Потому что нападал Чалаш только на богатых и отдавал награбленное бедным.
И скрывали его таракташские татары, как могли.
— Все равно скоро сам уйдет в Девлен-дере.
И ушел Мустафа Чалаш в Девлен-дере.
В лохмотьях пришел; один пришел, бросили его товарищи, увидели, что совсем сумасшедшим он стал. Уже не только ночью, а целыми днями разговаривал Чалаш с черной кошкой. Желтым стал, не ел, глаза горели так, что страшно становилось.
Пришел в Девлен-дере и лег под то дерево, где отдыхал, когда бежал из тюрьмы.
Заснула скала под синим небом, хотел заснуть и Чалаш. Не мог только. Жгло что-то в груди, ловили губы воздух, не мог понять, где он.
Три больших дуба подошли к нему и один больно ударил по голове.
— Затягивай крепче шею, — сердился другой, старый, похожий на Аджи-Мурата.
Толкнул третий из-под ног камень, и повис Мустафа Чалаш в воздухе.
Нашли его отузские еще живым и добили кольями.
— Отузские всегда так, — говорили в Козах и жалели Чалаша.
— Настоящие горцы, настоящие “таты”, — хвалили таракташцев в Кутлаке и Капсихоре.