Читать «Легенды Крыма» онлайн - страница 104

Сидит Мамут в тюрьме, ни пьет, ни ест, позеленел; всю ночь с кем-то разговаривает. Страшно караульному: один, а на два голоса разговаривает. Сумасшедший, думает. Вдруг, видит, стал Мамут рвать на себе шаровары, схватил что-то в руку, запрыгал от радости. Не стал караульный дальше смотреть, зашел за дверь; не видел, как вскочил к Мамуту зеленый Шайтан, как руку на плечо положил.

— Прячь скорей свой последний червонец; увидят — отберут. Прячь в рот.

Сунул Мамут в рот червонец. Зазвенел засов тюрьмы. Глотнул Мамут и удавился.

Узнали в деревне, что удавился червонцем Мамут, говорили: — Жадный был человек, глупый был человек, дом в Ялы-Богазе купить захотел. Кто в Ялы-Богазе может жить! Нечего жалеть такого человека!

С того времени никто в этом доме не живет и народ его называет Шайтан-сарай.

Помолчал Асан, а потом прибавил:

— Может быть и теперь Шайтан здесь живет. Кто знает! Когда Шайтан где станет жить, долго оттуда не уйдет!

Случай с кладом, найденным чабаном в стене развалины церкви Успенья Богоматери, рассказал в шестидесятых годах прошлого столетия феодосийский исправник Изнар. Развалины церкви на Келисэ-кая (церковная гора) сохранились и до наших дней.

Чабан — пастух.

Таяк (копыто) — посох с крюком, которым чабан ловит овцу за ногу.

Око — мера веса, три фунта.

Ураза, или рамазан-байрам — годовой праздник, который начинается с десятого новолуния и продолжается три дня. Празднику предшествует месячный пост, в течение которого татары от восхода солнца и до заката не едят, не пьют и не курят. Пост установлен в память поста Магомета на горе Хора, куда он удалился на сороковом году жизни для поста и молитвы на целый месяц. Относительно кладов у татар существует ряд поверий. Так, например, есть поверье, что если положивший клад умрет, сотворив заклятье, то такой клад переходит во власть Шайтана, и тогда нашедший клад и воспользовавшийся им, не зная заклятья, непременно погибнет.

Святая кровь

Что это за рой кружится над церковкой, старой туклукской церковкой греческих времен?i

Не души ли погибших в святую ночь Рождества!

Еще не знали в Крыму Темир-Аксака, но слух о хромом дьяволе добежал до Тавра, и поднялся в долине безотчетный страх перед надвигавшейся грозой.

Плакали женщины, беспокойно жались к матерям дети и задумывались старики, ибо знали, что когда набегает волна, — не удержаться песчинке.

Скорбел душой и отец Петр, благочестивый старец, не носивший зла в сердце и не знавший устали в молитве. Только лицо его не выдавало тревоги. Успокаивал до времени священнослужитель малодушных и учил мириться с волей Божьей, как бы не было тяжко подчас испытание. Так шли дни, близилось Рождество — праздник, который с особенной торжественностью проводили греки в Туклуке.

По домам готовились библейки, выпекалась василопита, хлеб св. Василия с монетой, которая должна достаться счастливейшему в Новом году.