Читать «Во что я верю» онлайн - страница 29

Кто в этом виноват? Какие у нас могут быть сомнения? Христианский Запад не осуществил своего призвания — вот правда. Горе ему, ибо он не распространял Евангелия или делал это наполовину. Богу ч, нужны были люди, а люди использовали Бога. Этим все объясняется.

58

На первый взгляд единство, к которому мы должны стремиться, представляется нам вдвойне невозможным. Прежде всего в самой Церкви, где перед угрозой все возрастающей опасности каждая сторона реагирует бурно и в противоположном направлении; а вне Церкви массы марксистов стремятся уничтожить все христианское, ибо больше всего в мире они его ненавидят и считают его своим основным врагом.

А ведь мы должны верить достаточно твердо, чтобы не упасть духом. Мы верим, что в этом мире, таком, каков он есть, невидимо присутствует и действует Христос. Один атеист говорил мне, что его больше всего поразили в Москве церкви, переполненные молящимися. Что бы ни произошло, даже если мир будет на три четверти уничтожен оружием массового уничтожения, всегда где-то, в каком-то подземном укрытии найдется кучка людей, теснящихся около Престола Господня, и какой-нибудь служитель Божий, преломляющий и раздающий Хлеб Жизни.

Вот это и есть уже осуществленное единство — единство горчичного зерна, сосредоточившего в себе все жатвы грядущих времен; в нем уже сейчас заключена и последняя жатва, та, в которой доброе зерно будет отделено от плохого. В те дни, когда вернется Сын Человеческий и все зерно будет собрано в житницы Отца семьи, мы поймем, что единство, которого мы так жаждали, почти без надежды обрести его, существовало уже во время нашей земной жизни, раздираемой ложными страстями; оно осуществлялось помимо нас и без нас. А мы об этом не знали.

6. Мальчик -с-Пальчик.

Я знаю, что даже если бы я вел деятельную жизнь человека, активно работающего в приходе, все равно во мне осталось бы нетронутым известное чувство одиночества, причем оно не было бы связано ни с

59

моими чисто человеческими отношениями с моими братьями, ни с нашими отношениями на почве общей религии. Одиночество присуще человеку, но люди моего типа сознают это. Я знаю, что оно гнездится в самой сердцевине жизни и что моя жизнь — жизнь писателя и человека верующего, католика, — кристаллизовалась в одиночестве и формировалась им.

Очевидно, я черпал свое вдохновение как для творчества, так и для молитвы, в том, что был одинок и что не было на этом свете никакого другого лекарства, кроме писательства, а на том — кроме Бога. В первую очередь, однако, в этом мире, в котором Он воплотился, в котором жил и в котором по-прежнему пребывает Живым Лицом.