Читать «СНОВА В КИТАЕ» онлайн

Юрий Михайлович Корольков

notes

1

2

3

4

5

СНОВА В КИТАЕ

Мост Лугоуцяо – одно из самых поэтических мест Китая. Когда-то, если верить легендам, здесь проходила единственная дорога в столицу Небесной империи. Далекие путники, как бы они ни устали, как бы ни была длинна их дорога, в последний день путешествия поднимались задолго до рассвета, чтобы полюбоваться жемчужно-лунным сиянием на мосту Лугоуцяо.

Доктор Зорге вместе с полковником из японской разведки тоже приехал в Ванпин посмотреть «Предрассветное лунное сияние на мосту Лугоуцяо» – эти слова, произнесенные Цинским императором, были высечены здесь на белом камне.

Теперь, через сотни лет, мост Лугоуцяо стал знаменит и другим – здесь началась большая война. Военные действия откатились далеко на юг, на днях японские войска заняли Нанкин, и мост остался в глубоком тылу, но началась война именно здесь...

Полковник Хироси, восторженный почитатель красот природы и воинственно настроенный человек, хвастался по дороге, что японские войска наступают в Китае в три раза быстрее, чем наступали в войне с Россией в начале нашего века. Он уверен, что кампания скоро закончится и начнется эра «сопроцветаиия Азии» под японской эгидой.

Хироси ненадолго прилетел из Нанкина в Пекин, ставший тыловым городом, познакомился с Зорге в офицерской компании, проникся к нему уважением. А все это началось с того, что японские офицеры, знавшие немецкого журналиста еще по Токио, пригласили его в ресторан, чтобы отметить приезд доктора Зорге в Пекин. Ресторан находился внизу, в подвальном этаже отеля, на ужин здесь подавали только китайские национальные блюда. Было их здесь великое множество: утиные яйца, рыхлые и черные, пролежавшие в земле и известке сколько-то недель; особая «декабрьская» утка, вяленная на солнце; жирный молодой поросенок «тигровая шкура», густо посыпанный тростниковым сахаром; маленькие ядовито-острые стручки зеленого перца, обжигавшие рот; неизменные вареные бамбуковые ростки; «суп из хризантем», который при ближайшем рассмотрении оказался лапшой из змеиного мяса, и еще другие блюда, от которых Рихард давно отвык, но ел их с видом удовольствия и не отставал от компании, ловко управляясь с палочками для еды. Пили маотай, отдающий сивухой, и женьшеневскую водку.

Хозяин стола, офицер из генерального штаба, настойчиво подливал спиртное. Рихард пил наравне со всеми, но под конец вечера оказался трезвее других. Посреди стола в медной куполообразной чаше доваривался суп, в который только что опустили свежую капусту. Зорге шутливо принял на себя роль повара. Приподнимая крышку, он незаметно подливал на спиртовку недопитый маотай, который горел голубым пламенем. Предвидя неизбежное возлияние, Рихард, кроме того, выпил перед обедом какую-то отрезвляющую дрянь, вредно действующую на сердце, но сохранявшую голову свежей. Пили за союз и взаимное понимание двух стран – Японии и Германии, за успехи японского оружия. Кричали «Кампай!» – до дна! – и оставшиеся капли плескали в огонь.

Японское оружие в Китае не только одерживало победы, но терпело и неудачи. Китайские войска стали оказывать вдруг упорное сопротивление. Хозяин стола высказал мнение, что сопротивляются главным образом войска Народно-революционной армии, преобразованной из китайской Красной армии, против которой еще недавно боролись гоминдановские части. Полковник Хироси, сидевший рядом с Зорге, добавил, что это наиболее сильный противник, противостоящий японским войскам.