Читать «Вареон» онлайн - страница 3

На следующий день Катя вела долгую просветительскую лекцию насчет того, кому надо отвернуть голову за неосторожность, а кому и что-то похожее на голову, за глупость, но я не слушала. У меня будет ребенок! Пока эта мысль казалась мне сумасшедшей и нереальной. Любви к маленькому комочку внутри не было, но не было и ненависти — просто чувство недоумения. Я — и мать? Как такое могло произойти? Димка, отвозивший меня домой во вторник, был на диво тихим, молчаливым, и непривычно бледным. При встрече он сухо поздравил меня с намечавшимся наследником (Катя уже всем успела разболтать!) и спросил на ушко: когда я собираюсь сделать аборт. Мой громкий ответ его, вне сомнений, разочаровал, но мне было не до димкиных душевных терзаний… Я прекрасно понимала, что не миновать бы мне еще одной лекции о безответственности, если на заднем сидении не сидела бы насупившаяся Катя. Ехали мы в полном молчании, и в другое время меня бы это тяготило, но сейчас в моей голове беспрерывно звучал крик Александра. Он плакал во мне, просил и требовал… Теперь я знала, чего. Но сделать не могла. Представьте себе меня, нормальную, хорошо, почти нормальную, девушку, копающуюся в парке под березкой или проливающую свою кровь под аркой? А если милиция поймает? Да меня же в сумасшедший дом сдадут! А мой ребенок? Кто о нем побеспокоится?

Максим? Что-то я сомневаюсь… Но, как вы понимаете, в моей жизни было много странного. Поверить в еще одну странность для меня не представляло большого труда. Нет, все же представляло: целую неделю я пила мелиссу, занималась медитацией и внушала себе, что все это чушь собачья, и нечего мне делать ни под березкой, ни, тем более, с порезанной рукой под аркой.

Выдержала я таким образом ровно до Старого Нового Года, когда во время просмотра телевизора ко мне пришла уверенность, что не смогу я жить нормально, если не проверю… Вот покопаю под березкой, от меня не отвалится, ничего там, естественно, не найду, успокоюсь и забуду, а иначе буду думать об этом проклятом видении всю жизнь, а мне еще ребенка выносить надо… Нормального ребенка, а не уродца, отравленного успокаивающими и испорченными нервами матери. Малышу нужны витамины, спокойствие, частые прогулки, и никаких волнений, нервотрепок и мыслей о несчастном дедушке. На этом и успокоилась. Но не совсем. Принятое решение не давало мне спать, и уже через несколько часов после наступления Нового Года по старому календарю, когда нормальные люди либо нежатся в кровати, либо празднуют, я пошла в заветный парк, чувствуя себя при этом полной дурой. Но мне не привыкать. В последние месяцы это чувство даже стало привычным. И год для меня начался весело, и оба Рождества я провела весело, так почему же и ночь под Старый Новый Год мне не провести весело? Например, раскапывая в парке сомнительный клад и рискуя попасться в руки нашей бравой милиции? В парк я пришла под половину четвертого. Если вам скажут, что в такое время все нормальные люди спят, или, на худший случай, сидят дома, то я отвечу вам — далеко не все. Мало того, что местечко под березкой, которое в воспоминаниях Александра было пустынно (если это и в самом деле являлось его воспоминаниями, а не моим бредом), оказалось на деле оборудовано скамеечкой, так эта скамеечка еще была и занята… Не смотря на дикий холод, мне пришлось с полчаса подождать в тени елочки, пока пьяная компания подростков горланила во все горло хиты местных исполнителей-однодневок, вырезала на несчастной старушке-березке свои инициалы, метила окружающие деревья, целовалась, хлестала напитки прямо из горлышка, и громко смеялась над пьяными шутками. К тому времени, как веселая стайка решила перекочевала в другое место, я успела замерзнуть, проклясть свою идею и Александра раз сто, и еще больше раз обозвать себя дурой. Но даже уход веселых ребят успокоил меня мало, потому что рядом с заветной березкой наше заботливое правительство поставило фонарик… Чувствуя себя, как вошь на человеческой коже, я принялась за раскопки. Копать было неудобно: земля оказалась твердой, как камень, мешали так же корни растений и осколки стекла. Вспотев от усилий и забыв про адский холод вокруг, я уже хотела все бросить, тем более, что начинало светать, и то и дело вокруг раздавались человеческие голоса, как мой детский совочек, купленный вчера в местном супермаркете, натолкнулся на сверток. Уж и не знала, радоваться мне или горевать, когда в целлофане и в самом деле оказался смутно знакомый медальон. Он был совсем небольшим, с крупную монетку с Лениным, и удивительно легким, сплетенным из тонюсенькой, с волосок, серебряной паутинки, сплетен так хитроумно, что можно было различить в узоре фигуру человека в плаще. Но различать не хотелось. Сам факт появления в моей руке медальона говорил о том, что либо моя фантазия вырвала из раннего детства какую-то сцену с закрытием этой вещицы, либо голос Александра был реален. От последней мысли по позвоночнику пробежал холодок, и я с ужасом оглянулась, ожидая увидеть призрак, но призраки, к счастью, под яркими фонарями не ходят. Внезапно рядом что-то хрустнуло. Оглянувшись, я, слава Богу, никого не увидела, но очнулась от размышлений, решив, что клад извлечен наружу, поэтому пора сматываться. Я встала, отряхнула с колен замерзшую землю, и пошла к автобусной, намереваясь продолжать явное безумие. Надо закончить это сегодня, а то завтра передумаю! Пошел пушистый снег, заметая следы моего преступления, и когда я села в полупустой автобус, улицы уже были покрыты толстым белым одеялом. Помимо меня местным транспортом воспользовались полусонный мужчина, закрывший нижнюю половину лица белым шарфом, дремавшая у окна старушенция с маленькой, трясущейся от холода собачонкой на коленях, и, естественно, заспанная кондукторша с пропитым лицом.