Читать «Анатолий Жураковский. Материалы к житию» онлайн - страница 6

Стали хлопотать о переводе А. Е., что оказалось делом нелегким; но делегация к Митрополиту университетских профессоров, наконец, добилась разрешения^[12]. А. Е. дали маленькую домовую церквушку (бывшую приютскую) барачного типа. Церковь эта находилась в чужом приходе и не имела ни собственных прихожан, ни собственных средств к существованию. Находилась она очень близко от университета, на тихой, тенистой улочке^[13]. Очень скоро церковь наполнилась молящимися, приходящими отовсюду, в основном это была интеллигенция, давно забывшая свою связь с Церковью, с мучительными сомнениями и наболевшими язвами души. Было и много молодежи, ищущей, горячей^[14]. Были и пожилые люди, принесшие Богу свое разбитое сердце. Все находили утешение, поддержку и оставались здесь. Сорганизовалась всетерриториальная община, образовался свой хор, появились свои чтецы. Там не было профессионалов, и все было трепетно, благоговейно. Многие были знакомы друг с другом — стихийно образовались кружки: пожилые, — занятые административными делами; молодежь, мальчики, изучающие богослужение, старающиеся глубже войти в сердцевину церковной жизни; девочки, заботящиеся о благолепии храма. К каждому богослужению готовились, как к празднику, — читались церковные песнопения, канон, профессора Духовной Академии помогали молодежи^[15], учили ее читать, понимать прочитанное, учили, как должен верующий вести себя во время Великого Таинства. Многие стали прислуживать в церкви, другие петь или читать. В церкви не осталось места для толпы, это было одно молитвенное целое и предстоящий перед Престолом, молящийся о них, о всем мире. Небесной покровительницей общины была св. Мария Магдалина, и особенно радостно и торжественно проходил день 22 июля. Вся церковь украшалась цветами, на всех лицах сияла радость, стройно звучали голоса хора, благоговейно читали на клиросе выделенные прихожане. А о. Анатолий, казалось, ходил по воздуху, и сияло вдохновенной молитвой его лицо^[16].

Приблизительно к этому времени относится оживление религиозной жизни города. Происходят собрания, устраиваются лекции, диспуты. А. Е. делает ряд докладов в христианском студенческом союзе, выступает в диспуте против теософии (март 1922 г.), читает публичный доклад «Христос и мы» и, наконец, участвует в грандиозном диспуте, устроенном общественностью города, на тему «Наука и религия». Диспут (май 1922 г.) происходил в помещении актового зала университета один день, и два дня — в помещении оперного театра, всего он длился три вечера. Выступал известный журналист Поссе и какой-то (не помню его имени) снявший с себя сан епископ; со стороны верующих — П. П. К., В. Асмус, профессор университета Делоне^[17] и А. Е. Народ был явно на стороне верующих, и А. Е. забросали цветами.

Необычайное оживление церковной жизни вокруг храма, молодежь, все это не могло не насторожить власти. Издается приказ о закрытии церкви как домовой, находящейся в непосредственной близости к детскому учреждению. Отцу Анатолию предлагается перейти в другую церковь, также бывшую домовую церковь Религиозно–просветительного общества (1922 г.)^[18]. Торжественно молодежь переносит иконы в новый храм на руках. Община вся идет за своим настоятелем, и фактически жизнь продолжается так же, как она шла в храме Марии Магдалины. В это время зарождаются новые течения: обновленцы, живая церковь, автокефалисты рвут живое тело Церкви^[19]. Отец Анатолий начинает деятельную борьбу с ними. Лекции, проповеди, беседы… В результате в ночь на Великий Четверг — арест (март 1923 г.). В Киеве его держали очень недолго — перевезли в Москву, где в Бутырской тюрьме продержали, пытаясь заставить его переменить свои взгляды. Приговор — ссылка в Йошкар–Олу (тогда Краснококшайск). Жили просто, снимая помещение у местного населения. В городе ссыльных было много: это были представители различных партий, духовенство. Все они очень любили приходить к о. Анатолию «на огонек», многие уходили из комнаты с обновленной душой. Скоро прибыл друг о. Анатолия, настоятель Киево–Печерской Лавры, архимандрит Ермоген^[20]. Вместе они прежде всего начали у себя в комнате совместное служение. Был сделан новый стол, который служил престолом; друзья привезли антиминс, небольшие чаши, и опять почти каждый день стали возноситься молитвы о всем мире. Сначала это делалось втайне, народ был: келейник, о. Ермоген и жена о. Анатолия, затем стали приходить местные монашенки, по трое–четверо, не больше, чтобы не Привлекать внимания. В церковь не ходили, т. к. церкви были обновленческие. Но проходит несколько месяцев, и местное духовенство под влиянием разъясняющих бесед с ними о. Ермогена и о. Анатолия приносит покаяние и получает разрешение на служение от Казанского Православного епископа. В первый торжественный день их возврата в лоно Церкви о. Ермоген и о. Анатолий демонстративно шествуют в храм и принимают участие в богослужении. Через два дня они были вновь арестованы уже местными властями. Опять тюрьма, допросы. Но, видимо, не получив санкции своих высших органов, месяца через три власти их отпускают. В ссылке они пробыли до конца ноября 1924 г. Возвращались глубокой зимой. Когда подъезжали к Казани, слышали звон колоколов — было Введение Божией Матери во храм.