Читать «В Светлую ночь...» онлайн - страница 3
Петр Алексеевич Оленин-Волгарь
И «Ретивый» также осветился разноцветными огнями: это официант взял цветные лампочки из рубки и столовой и заблаговременно заменил ими лампочки террасы.
Утро уже забрезжило своими первыми лучами. Засветлела тихая гладь величавой Волги, разлившейся на десятки вёрст. Тёмная туча подвинулась к северной стороне неба, а на востоке проглянула светлая полоса чистого неба.
Вернувшись от заутрени, команда разговлялась. В добавление к обычному, компанейскому угощению, традиционному на Волге, капитан «от себя» поставил команде четверть, да Рахманин пожертвовал целый золотой на окорок, который тут же и был куплен в пристанской лавочке, которую лавочник открыл для команды, зная, что в городе теперь ни за какие деньги ничего не достанешь.
В рубке первого класса разговлялось начальство: капитан, его помощники, машинисты и оба лоцмана, люди пользующиеся на пароходах особым почётом и вниманием. Тут же сидел и Рахманин.
Все уже перехристосовались между собой, перецеловался со всеми и русский татарин, буфетчик, и казался очень довольным тем, что и ему пришлось участвовать во встрече великого русского праздника.
Капитану, в ответ на красное яичко, он поднёс серебряный брелок — тоже яйцо с выгравированным на нём якорем.
Шёл общий, незатейливый разговор. Деятельно уничтожались вина и снеди, которыми был заставлен стол.
— Кушай, дюша! — приговаривал Малехов, угощая.
— Креститься бы тебе, князь, — шутил капитан.
— Зачем креститься? — отвечал Малехов. — Каждый человек в своя вера должен помирать…
— Да, ведь, ты совсем русский…
— Конечно, русский… Но только не хороший человек, кто веру меняет.
— Яман? [1]
— Яман… Своя вера — якши [2]… Бог любит того, кто своя вера бережёт.
— Это уж как есть, — заметил старик лоцман, — доведись до всякого…
После розговенья капитан прошёл к себе в каюту и лёг уснуть… Но ему не спалось… временное возбуждение быстро прошло и в голову назойливо лезли тяжёлые воспоминания прошлого.
— Бобыль я… Вся жизнь прожита, а радость, счастье где-то там остались и никогда, никогда их не будет…
Так думалось ему. Он встал и снова прошёл в класс.
— Спите, что ль? — постучался капитан в каюту Рахманина.
— Не спится. — Рахманин отворил дверь. — Мысли всё какие-то невесёлые…
Капитан вошёл в каюту.
— И у меня тоже, — сказал он, — в такие дни тоска подступает и зависть в душу ползёт.
— Да, в такие дни дома хорошо… дети, жена…
— А у кого их нет, тому и дома холодно…
Капитан понурился.
— Да, тяжело одиночество… Нет, кажется, ничего хуже… И чувствуешь, что всё опоздано… Что впереди одна бесприветная старость. А знаете, кто теперь, в такую Светлую ночь, ещё несчастнее одинокого человека? — вдруг спросил капитан. — Они… вот те, у кого мы забавы ищем, к которым пьяные ходим… Я думаю, плачут они в такие ночи… И есть отчего? Отверженные… Животные для наслаждения…
— Да, Дмитрий Иванович, это вы верно…
— А знаете что? Поедемте сейчас к ним? Свезём им пасху, кулич, выкажем… ну, как бы это сказать… участие…
— Вот придумали!
— Ведь были же мы с вами и вот именно здесь, в этом городе, у них… Помните: у Агафьи Степановны?.. Почему же и теперь не съездить? Тогда с одной целью, теперь с другой.