Читать «Сердца в строю» онлайн - страница 33

И Анна обняла руками голову сына.

— Ты правду сказал, родной мой. Папа бьет фашистов и до конца будет их бить!

Долго не спали они в эту ночь — мать и сын.

Ни Анна, ни Юрик не знали, что есть в Беленце человек, который тоже не мог заснуть в эту ночь. Короткий, ничего не значащий разговор с мальчиком не шел из головы Захара. Он лежал на полатях в затхлой тараканьей духоте. Рядом, уткнувши нос в подушку, посапывает чужая женщина. В окнах — тьма. А к сердцу подступает — и никуда от него не уйдешь — один и тот же грозный вопрос: «Как это случилось?»

Нестерпимо ясна в памяти одна — будь она проклята! — картина.

…Батальон окопался на ржаном, войной вытоптанном обездоленном поле. Помятые мертвые стебли, раздавленные колосья, сухая, потрескавшаяся земля. Захар лежит в неглубоком, наспех вырытом окопчике. За спиной, как последняя броня, липкая от пота гимнастерка. С воем проносятся над головой не то свои, не то чужие снаряды, чиркая о землю, пылят пули.

Вдруг рядом раздался пронзительный, как свист, — он и сейчас стоит в ушах — надрывный голос:

— Тикайте, танки!

Захар приподнялся. Низиной, широким полукругом заходя во фланг батальону, двигались приземистые машины. В ярком свете июльского полдня на оранжевом ржаном фоне они казались неотразимыми, как смерть. Белые кресты на броне словно подчеркивали их мистическую силу. А голос на высокой ноте выводил:

— Тикайте!..

И Захар не выдержал. Вскочил и, низко пригибаясь, побежал к чернеющему в стороне лесу. Сзади кто-то крикнул: «Стой!», у самого затылка раздалось хриплое дыхание, над ухом пропела по нему пущенная пуля, а он все бежал, припадая, по-заячьи петляя, под защиту лесной тишины. Добежал. С размаху, как в прорубь, бросился в колючие заросли орешника, царапая лицо и руки, рвался в чащу, в глушь, в тьму. Озираясь, сорвал с пилотки и зарыл во мху под корявой ольхой звездочку, затоптал в прошлогодний прелый лист красноармейскую книжку.

Был Захар солдатом — стал Захар дезертиром. Жил в норе, питался ягодами, грибами, по ночам выходил на опушку, ползая по полю, отыскивал колючие размятые колосья, набивал рот жестким зерном, пахнущим пылью и детством. Пошел ночными путаными неверными дорогами на запад, подальше от войны, от крови, от смерти…

Темная, враждебная ночь за окном… Захар лежит, уставив в потолок невидящие глаза. А кто-то незримый шепчет:

— Был ты, Захар, человеком, а стал Зятьком.

IX

Зима выдалась суровая, снежная, с разбойничьими буранами и мертвящими лютыми морозами. Рано темнело, ночи тянулись тоскливые, длинные, без конца. Всей гурьбой забирались на печку, и Анна рассказывала детям об Артеке, где провела однажды свое пионерское лето, о спектакле «Синяя птица», который видела в Москве, о книгах, замечательных, сказочных, как мир, книгах, которые остались дома и которые они прочтут, когда окончится война…

Дети засыпали, а Анна, продолжая мысленно рассказ, перебирала в памяти все мелочи, все подробности мирной жизни. Как мало дорожила она всем, что окружало ее, что было рядом с ней! Как могла она порой забывать подшить Алексею подворотничок, купить лезвия для бритвы, выгладить брюки? А раз она даже не поздравила его с днем рождения. Нет, она мало любила, мало ценила мужа! После войны все будет иначе, светлей, лучше. Ни мелких ссор, ни вздорных обид. Теперь она знает цену всему, что связано с Алексеем.