Читать «Сердца в строю» онлайн - страница 30

И, опровергая тысячелетний опыт врачей, вопреки всем диагнозам, заключениям и кардиограммам, он остался жить.

Маленький тыловой городок, где разместился госпиталь, охвачен последним багрянцем осени. В запущенных скверах шелестят, догорая, кленовые листья; брошенные облезшие, пыльные киоски накрест заколочены горбылем.

В полосатой госпитальной пижаме и очках — после контузии стало плохо со зрением — бродил Верховцев по тихим улицам, вдоль бесконечных, как ожидание, серых заборов, из-за которых выглядывали давно отцветшие кусты никому теперь не нужной сирени, тянуло свежестью антоновских яблок.

Железнодорожная станция, расположенная на большой магистрали, связывающей Москву с Уралом, жила нервной, напряженной жизнью, говорящей о том, что идет война, гремят невиданного ожесточения сражения, льется кровь, вырастают холмики безымянных могил, седеют волосы жен и матерей.

Часами простаивал Верховцев на перроне, встречая и провожая поезда. Тяжелые составы мчались на запад: чернели насупившиеся грузные танки, из широко раскрытых дверей теплушек выглядывали стриженые солдатские головы. Подойдет такой состав — и перрон сразу наполнится отрывистыми командами, беготней, звяканьем чайников и котелков.

Жадно смотрел Верховцев на составы: они идут к фронту, туда, где полк, товарищи… В такие минуты невыносимы были и госпитальная пижама, и тишина глухого городка, и отвратительный вкус микстур.

Навстречу этим составам шли санитарные поезда с красными крестами, с белыми халатами медсестер, с въедливым, за семафоры выползающим запахом хлороформа. Бесконечно тянулись платформы со станками, машинами, оборудованием. И — теплушки, теплушки, теплушки с эвакуированными москвичами, ленинградцами, киевлянами… Словно вся страна двинулась в тернистый путь!

С надеждой и страхом смотрел Верховцев на составы с эвакуированными. Может быть, в одном из них едет Анна с детьми? Может быть, вот сейчас, здесь на перроне, он увидит родные глаза Юрика, белокурую головку Светланки?

Однажды среди шумной вокзальной толпы он услышал истерический голос, выкрикивавший его имя. К нему бежала женщина в стеганой телогрейке и стоптанных домашних туфлях, одетых на босу ногу. Обхватив Верховцева за шею, женщина прижималась к нему головой и судорожно всхлипывала. Верховцев узнал соседку по военному городку, всегда нарядную и, как тогда говорили, томную даму.

— Где Анна, где дети? — тяжело дыша, спросил Верховцев.

— Погибли! И мои все погибли! Я едва выбежала из дому. Какой ужас!.. Какой ужас!..

Давно увез поезд обезумевшую от горя женщину, а Верховцев все стоял на перроне, словно там вместе с хвостовым огоньком последнего вагона навсегда погасла во тьме еще теплившаяся надежда. Вернувшись в госпиталь, сложил вещи и потребовал, чтобы его немедленно выписали. Начальник вскипел, раскричался, даже стукнул по столу кулаком. Но Верховцев таким тоном сказал: «Я должен быть там!» — что начальник внимательно посмотрел на стоящего перед ним капитана и молча подписал направление.