Читать «Сердца в строю» онлайн - страница 233

Конечно, Подопригора немедленно повернул солдата на все сто восемьдесят градусов и бегом отправил на кухню. Но сделать уже ничего нельзя было, полк знал:

— Подопригора едет жениться!

Все это смущало и сердило старшину. Лишь сев в поезд, он вздохнул с облегчением, спокойнее стал вспоминать пересуды, вызванные его отпуском. Даже о коварном Москалеве думал без всякой злобы: «Бидовый хлопец, ухналь ему в мягке мисце. Будет сержантом, шельмец».

В Москве у Подопригоры была пересадка, и он, сдав чемодан в камеру хранения, поехал на Серпуховку проведать фронтового дружка Митьку Кострова. Еще собираясь в путь, Тарас решил послать Кострову открытку, но передумал. «На шо воно здались ци фигли-мигли. Не к чужому человеку еду! Родня. Фронтовик».

В новом обмундировании, начищенный, подстриженный, выбритый и наодеколоненный столичным парикмахером, шел гвардии старшина по Серпуховской, и витрины магазинов наперебой ловили его сверкающее отражение, автобусы и троллейбусы приветствовали почтительными гудками, а встречные провожали одобрительными взглядами: «Какой бравый вояка!» Еще бы! Недаром на просторной, как минометная плита, груди Тараса целый набор разноцветных орденских планок — другому генералу и то не грех надеть!

В нужном переулке Подопригора еще раз сверил маршрут и, убедившись, что вышел точно, словно по азимуту, направился к неказистому деревянному домику. Бегавшая во дворе девчонка указала старшине квартиру Кострова. Подопригора решительно вошел на крыльцо, жалобно заскрипевшее под увесистыми сапогами пехотинца, и громко постучал.

То, что произошло дальше, уже не поддается описанию: здесь нужны кисти, краски, резец. Впрочем, хоть посади всю Академию художеств, и то сомнительно — смогут ли живописцы правдиво, со всеми тонами и полутонами запечатлеть изумление, отразившееся на лице старшины, когда открылась дверь и из нее выглянула Галина Белова. Если бы вместо Беловой в дверях собственной персоной появился, скажем, Маршал Советского Союза, то и тогда бы Подопригора не был так поражен. Немая сцена на пороге окончилась тем, что Галочка бросилась на шею старшине и влепила крепкий поцелуй между носом и скулой.

— Тарас!

Подопригора вошел в комнату, говорил об отпуске, о поездах, о Полтавщине, а самому хотелось схватить себя за ухо или нос. Может быть, спит он? Или в вокзальном буфете вместо чаю ему дали добрую стопку коньяку, и он ошалел с непривычки?

— Как хорошо получилось! Сейчас Митя придет с работы, обедать будем. Вот радость-то какая! — твердила Галочка, а Тарас недоуменно таращил глаза, как рак, вытащенный из крутого кипятка.

Вошел Дмитрий, бросился к гостю. Обнялись. Поцеловались.

Тарас впервые видел фронтового друга в штатском, и он показался ему похудевшим, щуплым, но вроде помолодевшим.

Пока Галочка накрывала на стол, немногословный Тарас успел коротко изложить полковые новости. Но, рассказывая, он то и дело поглядывал на хозяйку, словно ожидал, что она вот-вот исчезнет.

И лишь когда выпили по первой, Тарас погрозил пальцем: