Читать «Сильнейшие» онлайн - страница 50

И Киаль не походила на мать, скорее она напоминала птицу-ольате.

Натиу могла гордиться собой — разве не она внушала верность воинам-синта, принадлежащим Роду Тайау? Исподволь, по капельке помещала в сознание избранных уверенность в том, что только этому Роду стоит служить, и жизнь отдать, если что. Их всего десять — больше не разрешено, о большем Совет прознает — плохо придется Роду. Зато хороши! И Силой обладают умеренной.

А еще Натиу видела Сны.

Сон течет сквозь кожу, тело становится водой и течет сквозь сон. Ресницы отбрасывают лохматые тени. Ойоль, сновидица. Много-много весен назад уканэ умели плавать по рекам снов, не тонуть в водопадах снов. Много-много весен никто этого не умеет. Редкие всплески — рыбка махнула хвостом, и вновь тишина. Во сне опасней, чем наяву — так говорят. Натиу любила сны. Училась быть ойоль. Не было учителя — брела сама, наощупь. Порой сон показывал прошлое или будущее куда четче, нежели это могло сделать видение, вызванное дымом шеили. А в древности, говорят, могли сном менять другой сон, делать реальность иной. Убивать могли, говорят. Натиу не умела. Никто сейчас не умел. Но она научилась рисовать перед собой двери… и заходить в них. И даже касаться того, что стояло за дверью. Долго училась, не жалела ни себя, ни зелий — а дорого обходились подобные зелья ей, тогда еще совсем девчонке. Здесь, в доме Тайау, нужды в средствах уже не испытывала. Поначалу и не нужно было ничего — Сила сама хлынула в пробитую щель. Но… Уже много месяцев сны сами не приходили. Готовила травы. Немного пожелтели белки глаз, руки подрагивали — но ей уже не для кого было оставаться красивой. Къятта видел, и презрением дышала вся его фигура. Презрение вызывало страх, и мать съеживалась, когда мимо проходил старший сын — гибкий зверь скользил в травах, где рос ее сон.

Зверь этот мог вырвать травы с корнем. Не делал этого — то ли из презрения, то ли из другого какого умысла. Не из любви к матери. Натиу спала, раскинувшись на синем шерстяном покрывале. Из шерсти белых грис покрывало, крашенное лепестками синих цветов. Дорогое — принимать дорогого гостя. Находясь не здесь, Натиу шла по дороге, по серым камешкам, к своему сыну. Младшему. Кайе сидел прямо на дорожке, зачерпывая камешки и высыпая их сквозь пальцы. Был он постарше, нежели сейчас. Значит, доживет, подумала Натиу. Кайе поднял голову — чья-то фигура показалась рядом. Темная. Не увидеть лица. Склонилась к мальчишке, руку протянула к плечу… Натиу испуганно вздрогнула — на плече сына не было знака Рода.

А тот, темный, стал перед ней, заслонил сидящего. Женщина досадливо топнула ногой — не пускает сон, не дает рассмотреть. Топнула — и дорожка распалась, под ней была пропасть. — Спит. Как… личинка в коконе, — глуховатый негромкий голос. Молодой, но полный осознания собственной силы. — Разбудишь ее? — ломкий, еще полудетский. — Нет. Пусть… спит. Къятта скользнул в дверной проем, прочь из покоев матери, подросток — троюродный брат — следом. На ходу спросил нерешительно: — Может, попробовать разбудить? А если слишком много выпила она айка и сонной травы? — Значит, одним человеком в роде Тайау будет меньше. Не самым ценным.