Читать «Братик» онлайн - страница 12

– Стасенька.

Рычу и хриплю в запредельном, чудовищном восторге; мну его податливые руки, бока; пожираю его поцелуями: шею, лицо, плечи; захлебываюсь им и в нем.

Шурка! Шурка! Мой Шурка!

Навечно мой!

Мой!

Мой!!!

МОООООООЙ!!!!!!!!!!

Поверьте, эта неутолимая жажда страшнее тротила. Она разрывает на куски…

Мне, кажется, оторвало руки, ноги, голову - все, что только возможно, и раскидало мои останки по миллиарду миров. И все они кричали от торжества.

А потом он не возражал, что я курю в постели, и дразнил меня кобелем, дико довольный, что я не ругаю его за такое слово.

Я плыл и таял в его голосе, не отпустившем еще кайфе недавней близости (столь долго и страстно желанной) и ощущении того, что он рядом. Мой Шурка.

Испорченный пододеяльник полетел в угол, и мы забрались прямо под «голое» одеяло. Шурка все время пытался щипнуть меня и смеялся заливисто и заразно.

Я прижал его к себе, чтобы не упустить даже самой маленькой толики ощущения его тела, и позволил волне счастья смыть меня на далекие и чудные берега, где живут бесхитростно счастливые люди.

Эра абсолютного безвременья. День - 0,634

Как же он забавно ходил утром! Знаю, что не хорошо, но не могу не улыбаться. И… одновременно… не могу наглядеться на него.

Цедящий словно яд утренний черный кофе, Саха посмотрел на него поверх очков, потом на меня, потом опять на него и спросил вполголоса:

– Стас, ты с ним трахаешься?

Я ударил его всего один раз. В челюсть, чтоб не разбить ему очки.

Он ничего не сказал, но еще с полчаса плевался в ванной кровью и полоскал себе рот холодной водой, поскольку по случаю лета, горячую, как обычно, отключили. Я не без удовольствия послушал, как он там тихонечко материться.

Полагаю, теперь тема закрыта.

Эра абсолютного безвременья. День - 0,632

Вот уж не думал, что могу так просто забить на все дела. Мы пошли гулять с Шуркой. Просто гулять, шатались по городу, жрали мороженое в парке, катались на взятой на прокат лодке. Я покупал ему любую ерунду, стоило Шурке только заикнуться, что ему этого хочется.

А он смеялся.

И над нами, над деревьями, в далеком дико-голубом небе также неудержимо смеялось солнце, и в воде, в пруду тоже смеялось солнце.

И я смеялся вместе с ним, потому что он и есть мое солнце.

И теперь я держу это солнце в руках, и каждое мгновение, что мы вместе, оно сжигает меня своим ослепительным счастьем, и нет ничего прекраснее, чем сгореть в этом пламени.

Вечером мы валялись вместе на кровати. Шурка читал мне вслух фантастическую книжку, которую я купил по его просьбе.

Говорил, что уже читал ее раньше, брал у кого-то. И сам дико хотел именно такую, и теперь может ее мне прочитать.

Я пропустил мимо ушей все до единого слова, спорхнувшие с его сладких чуть пухлых губ. Я лежал рядом и, будто зачарованный, не мог отвести глаз от его поджарой нескладной фигурки. Он лежал на животе, чуть прогнувшись в талии, опираясь на локти и болтая в воздухе ногами. Этими крупными некрасивыми мальчишескими ступнями, красивее которых ничего нет в этом мире. К этим ступнями хочется прижимать ладони, к ним хочется прижиматься лицом и целовать их, целовать без остановки тысячу раз, как в сказке.