Читать «Желтый бес.» онлайн - страница 41

Антона нещадно трясет и подбрасывает в седле. Чтобы не упасть, он вынужден держаться за горб. Мягкий мешок жира податливо качается и совсем не кажется надежной опорой. Антон обнимает вонючий горб, прижимается к нему всем телом. В мозгу бьется мысль – только бы не упасть! Любому горожанину, которому приходилось сидеть в седле, знакомо чувство страха. Оно охватывает всякого, кто впервые садится верхом. Лошадь, до этого казавшаяся смирным и ласковым животным, вдруг становится диким зверем, которое только и думает о том, чтобы скинуть седока коварным толчком. Все видели репортажи с родео, где свирепые быки сбрасывают на землю ковбоев. Топчут, на рога поддевают. А совсем дикие мустанги еще и кусаются. Ужас! Вот не помню, есть у них рога? Разумеется, умом мы понимаем, что не станет лошадь так делать. Это мы, люди, злые, а не животные. Но ведь мы судим о других по себе. Вот нам и кажется, что лошадка поступит с нами так же, как мы, оказавшись на ее месте. На самом деле и лошадь, и верблюд очень добрые животные,  просто погладить по теплому боку – и уже приятно. Словно чуть-чуть добавилось здоровья. Жители пустыни даже возлюбленных сравнивают с верблюдом. Это считается изысканным комплиментом, высшей похвалой. Невезучему Антону не до возвышенных чувств. Сумасшедший верблюд несется вскачь нервной иноходью неизвестно куда, жесткое седло немилосердно отбивает задницу, передок регулярно щемит так, что искры сыпятся из глаз, встречный ветер несет песок и верблюжьи слюни прямо в лицо. Антон только один раз на мгновение открывает глаза – земля далеко внизу, мелькает быстро-быстро, будто едешь в скором поезде … Если выпасть из седла, употеешь кувыркаться. От ужаса Антон зажмуривается еще сильнее, пальцы буквально впиваются в мягкую шкуру.

Безумная скачка по пустыне продолжалась долго. Верблюд оказался выносливым. Постепенно животное  успокоилось, бег замедлился и сумасшедшие скачки переходят в иноходь. Тряска уменьшилась, но немного. Походка верблюда такова, что седока всегда подбрасывает в седле. При ходьбе это монотонное раскачивание, на скачках – прыжки и надо иметь прямо таки чугунную ж… пу, чтобы выдержать свирепую тряску. Бывший учитель истории Антон Лыткин таким качеством пятой точки не обладал. Находясь в полубессознательном состоянии, он думал только о том, чтобы не свалиться на землю. Седалище скоро онемело и толчки верблюжьей спины отдавались тонким звоном колокольчиков в ушах. Однако через некоторое время боль напомнила о себе. Ломота поднялась вдоль позвоночника к шее, поясницу начало простреливать с такой силой, словно в пупок вонзают раскаленный железный прут. Стремян на седле не оказалось, что бы хоть встать и выпрямиться. Да и вообще так называемое «седло» было всего-навсего вчетверо сложенной кошмой. Очень скоро боль стала невыносимой. Верблюд давно уже просто брел по пустыне, даже и не думая бежать. Он устал, с вывернутых губ обильно стекает пена, тяжелое дыхание раздувает бока. Не в силах более терпеть боль Антон осторожно перемещается вбок. Пальцы разжимаются, руки сползают ниже по горбу. Правая нога висит, не касаясь пяткой верблюжьего бока. В таком положении легче переносить боль, но долго не провисишь. Антон попробовал устроиться поудобнее, завозился. Хитрый верблюд почувствовал, что наездник устали и сидит … ну, некрепко – шкуру на горбу не сжимает, пятки в бока не упираются. Собрав последние силы, животное внезапно начинает подбрасывать зад в манере необъезженного быка. Ослабевший Антон пробкой вылетает из седла. Пролетев по короткой дуге, Лыткин шлепается на песок, как куль с овсом. От удара в глазах белый свет меркнет, останавливается дыхание и душа на мгновение выходит из тела, оглядывается в недоумении и ныряет обратно …