Читать «Кормление старого кота. Рассказы» онлайн - страница 13

Вода кругом.

Потом к костру у пруда, близ ржавого троллейбуса, подойдут мои соседи – юфти и груфти. Подойдут озабоченные хипы. Подойдет аппаратная комсомолка и дембель. Подойдет спортсменка и оперативник. И каждого будет по паре.

Осенью и зимой, в гулкой тишине умирающего леса…

И ежи исчезли. Совсем исчезли. Оставлен ежами. Обойден летом.

Осень. Осень в дубовых лесах. Осень в подмосковных лесах. Осень в ленинградских парках. От Царского Села до Павловска пошуршать листвой…

Побродить без тропинок.

Этот воздух можно сушить между страниц. Засохшие пластины будут выпадать при переездах, покрывая пол красно-желто-коричневыми пятнами. Нет, лучше осень в буковых, далеких крымских лесах…

Далеко они, вот ведь как. Совсем далеко. Все одно к одному.

Под ногами старый костер. Труп костра. Скелет костра. Давно сгнивший костер… Я смотрю на него и вспоминаю забайкальские костры в тайге, с рогульками, поросшими мочалой. Ржавая проволока трухлявых лагерей. Осенний прах и тлен. Забор здесь тоже порос мочалой. Дом врос в землю, деревья проросли. Мочала выросла. Осенняя пустота и тишина.

Гулко и – далеко слышно.

Я сижу, вдыхая пряный, настоянный на жухлых травах, упавших, павших, падших листьях винно-сладкий осенний воздух. Золотая осень.

Дачный, а вернее, садовый участок был засыпан листьями. Все было в ожидании сна – холодная старость цветов и грядок.

Лето умерло, и состарилась даже осень.

Я приехал сюда за яблоками в дни начала старости года, прощаясь с прежним временем.

И вот я иду к костру и ложусь на старый ватник, прижимая приемник к уху. Он говорит:

– Продолжаем цикл “Все сонаты Бетховена”. В исполнении Артура

Шнабеля вы услышите…

Темные вертикали деревьев скрываются в темноте.

Падают в саду последние забытые яблоки, и с серебряным шелестом слетают с неба звезды.

Под бетховенские молоточки шествуют под пологом леса сонные ежи.

Выбежала и исчезла деловитая собака. Пролетела над костром большая птица, медленно взмахивая крыльями.

В Час Перемены Времени на все это начинает падать снег.

СТАРООБРЯДЕЦ

Молодого инженера разбирали на собрании.

Дело состояло в том, что его тесть был старообрядцем. Один из друзей инженера, побывав на недавнем дне рождения инженера, сообщил об этом обстоятельстве в партком.

В заявлении было написано, что в доме у члена партии и при его пособничестве собираются религиозные мракобесы.

Тесть тогда действительно молился в своем закутке, не обращая внимания на гостей, которые с испугом глядели на него.

Пил он всегда из своей специальной кружки, и это тоже всех раздражало.

Инженер и сам не любил тестя – сурового человека, заросшего до глаз бородой, высокого и жилистого, но его возмутило предательство друга.

Инженер наговорил глупостей, и дело запахло чем-то большим, чем просто исключение из партии.

Однако счастье инженера состояло в том, что по старой рабочей привычке (ибо он стал инженером на рабфаке, придя в вуз по комсомольскому набору) он крепко выпил, идя с собрания, и свалился в беспамятстве.

Врачи объявили диагноз его жене, фельдшеру, которая и сама понимала: белая горячка. Исключенный и уволенный инженер переждал свою беду, валяясь на больничной койке.