Читать «Товарищ Кисляков(Три пары шёлковых чулков)» онлайн - страница 26

Всё это добро хранилось там, во-первых, на случай прихода фининспекторских молодых людей. Они обыкновенно являлись в пальто с поднятым воротником, если на дворе шел дождь, и, развернув мокрыми, озябшими руками какую-то тетрадку, садились к столу. На глазах перепуганных хозяев, старавшихся казаться равнодушными и безразличными к этой операции (совесть чиста), что-то записывали, при чем периодически обводили глазами комнату. А в конце концов ставили резюме: бедная обстановка, средняя, хорошая, богатая. И хозяева больше всего боялись, как бы у них не оказалась хорошая, а тем более богатая обстановка. А кроме того, те же соседи, даже свой брат интеллигент, в этих случаях часто были хуже всяких молодых людей: те пришли один раз, записали и — с Богом, их уж неизвестно когда увидишь, а эти каждый день, каждый час под боком, всё видят, всё слышат, и в результате:

«Как по счетам платить…» и т. д.

Ипполиту Кислякову, как человеку с интеллигентскими традициями, были противны все эти декорации. Но Елена Викторовна очень дорожила возможностью «по-человечески принять гостей», и он, принужденный повиноваться, вытаскивал ковры, вешал картины, но становился в это время необычайно хмур и рассеян, так что непременно что-нибудь разбивал или ронял. Тогда Елена Викторовна, всплеснув руками, кричала на него, что у него руки никогда ничего не держат, что если бы она знала, то ни о чем бы не просила, а всё бы сделала сама, и т. д.

Тетка почему-то на цыпочках, с таинственным видом, как будто они всей семьей изготовляли фальшивую монету, развертывала пакеты, раскладывала по тарелкам закуски. И ко всему прикладывала излишне много показного старания, как казалось Кислякову.

Елена Викторовна, говорившая о том, чтобы гостей было никак не больше шести человек (а с ними — девяти), делала это не без основания: у нее оставался от прежних времен дорогой сервиз. Три прибора от него были разбиты в свое время Кисляковым (он хорошо помнил эти случаи до сих пор), оставалось девять приборов. И если за столом будет девять человек, то стол будет иметь богатый вид. Приход же каждого лишнего гостя означал катастрофу. Тогда пришлось бы ставить на стол щербатую тарелку с желтой трещиной посредине и делать обычные в этих случаях ссылки на советскую действительность, где не то что приличного сервиза завести, а скоро есть нечего будет.

Но ссылки ссылками, а червь раздражения будет весь вечер точить сердце против лишнего гостя и самого хозяина, у которого вместо головы неизвестно что на плечах: по пальцам пересчитать не мог.

— Ну, вот отлично, сегодня хоть тетя может с нами по-человечески поужинать, — сказала Елена Викторовна.

Ресницы тетки дрогнули, она ничего не сказала, только стала еще больше проявлять старательности в сервировке стола. Почти после каждой поставленной тарелки отступала шага на два и смотрела издали на стол, хорошо ли она поставила. Кисляков уже старался не смотреть на нее, чтобы не раздражаться.

Кисляков с Еленой Викторовной забрались в закоулок за занавеской и возились там над резанием колбас и ветчины. В этот закоулок всё никак не могли собраться провести лампочку, и поэтому всё наполовину делалось ощупью, точно они проявляли там карточки.