Читать «Поплачь о нем, пока он живой» онлайн - страница 7
Лилия Валинуровна Батршина
— Ай и хохотушка девица! — весело крикнул спутник Бьёрна. — Ай да красна и величава! Не солнышка ли ясного али Огня-Сварожича дочь родная?
Бьёрн что-то сказал ему на своем языке, тот перевел на него гневный взгляд и покрутил пальцем у виска. Бьёрн одарил его кривой усмешкой и, вложив меч в ножны, пошел прочь со двора. Его спутник и, очевидно, друг, с досадой махнул ему вслед рукой и вновь обратился к Любаве:
— А не хочешь с гостями окрестности обойти, дом свой родной показать?
— Можно, — улыбнулась Любава. Тряхнула огненно-рыжими, сверкающими медью на солнце волосами. — Если не убоитесь конной прогулки в незнакомых лесах, то пожалуйте.
— В доблести нашей сомневаешься? — парень лукаво прищурился и упер руку в бок. — Слышишь, Бьёрн? Возможно ли после такой подначки отказаться? Трусом обзовут!
Угрюмый обернулся и одарил друга тяжелым взглядом, но ответил вполне ровным голосом:
— Ты прав. Мы ждем у конюшни, княжна.
Развернулся и пошел в указанном направлении. Его друг подмигнул Любаве и побежал за ним.
"Нда, — озадаченно подумала Любава. — Не было печали, так подали. Вести их в чащу или так, по широким тропкам поводить? — Любава отошла от окна, подошла к зеркалу и стала задумчиво расчесывать волосы. Посмотрела в глаза отражению. Азартная искорка сверкнула внутри их малахитовой зелени. — Поведу в чащу. Чтобы тоже трусихой не посчитали, а то с Бьёрна да с сопутников его станется. По всем заветным местам проведу, всю красу покажу, чтобы рот открыли да запомнили навсегда край мой родной!" Любава даже подскочила на месте, рассмеялась и начала быстро переодеваться.
Через десять минут она уже выводила своего красавца Грома из конюшни, держа его под узду. Конь как будто чувствовал ответственность момента, вышагивал рядом с ней особенно четко, гордо, слушался малейшего её движения. Любава подвела коня к ожидающим её Бьёрну сотоварищи и остановилась.
— Как решите, гости дорогие: в чащу поедем али просто прогуляемся, на дорожках безопасных, на тропках расхоженных? — девушка говорила кротко, но с едва уловимой язвинкой, вызов дрожал на кончиках опущенных ресниц.
Бьёрн, по обыкновению, проигнорировал ее, почесывая морду благодарно щурившейся совершенно черной, без единого белого пятнышка кобылице, очевидно, с норовом, дающейся только хозяину, но уж его слушающейся как бога. Его спутник, тот, что говорил с Любавой, хитро улыбнулся:
— А ты, девица? Коли не боишься с незнакомым людом в чащу пускаться, так и добро!
Второй спутник Угрюмого улыбнулся в густую бороду и покачал головой, мол, вот сорванец…
Глаза Любавы сверкнули. Она прищурилась и глянула на шутника-задиру из-под ресниц — словно иголкой кольнула.
— Кабы боялась, не спросила бы, — хитро ответила она. — Мне бояться нечего, мой это край. Меня здесь каждое деревце скроет, каждый ручеек спрячет, трава моих следов не выдаст. Я дома.
С этими словами Любава вставила ногу в стремя и поднялась в седло, гордо выпрямившись и вскинув голову. Мужчины вслед за ней вскочили на лошадей и поскакали со двора.