Читать «Философия манекена» онлайн - страница 20

Домой он добрел только к вечеру, когда уже стемнело и зажглись редкие фонари. Усталый, он быстро и молча поужинал, никому ничего не сказал и лег спать. Ему снились манекены.

8

В булочной истосковавшаяся по искусству душа Евгения развернулась! Все понимающий, через многое прошедший и еще больше знающий хозяин с редким именем Рудэн выставил Евгения на центральной витрине, в окружении еще двоих таких же манекенов. Все трое изображали мастеров кулинарии. В булочной приятно пахло свежим хлебом, клиенты здесь были не в пример лучше, чем в рыболовецком магазине, никто особо не отвлекал. В первый же день Евгений сосредоточился на собственной душе и подбирал подходящую позу, чтобы как можно полнее раскрыться перед посетителями. Двое его напарников делали то же самое. Изредка они перебрасывались тихими фразами, из чего стало ясно, что манекены проходят тут практику. А в дальнейшем намерены открыть собственный театр, где будут выставляться лучшие манекены страны. Планы, конечно, были грандиозные и трудновыполнимые, но Евгений поддержал их с горячим энтузиазмом. Хотелось верить, что все у них получится, все выйдет как надо и что никакие трудности им не помешают.

Несколько дней Евгений наслаждался работой, как наслаждаются хорошим вином дегустаторы. Ему казалось, что с каждым часом он все больше и больше совершенствует свою позу манекена, и проходящие мимо люди останавливаются не просто так, а чтобы поглядеть на это чистое сияние души. Если бы не постоянные боли в области поясницы, да странная боль в груди (не иначе душа томится в ожидании свободы), было бы Евгению полное счастье.

По улице он теперь ходил с высоко поднятой головой, на губах играла счастливая улыбка. Он не замечал, когда лил дождь или когда улицы стелил туман, он не видел изморози на окнах и на мостовой, он не обращал внимания, когда темнело, а фонари еще не зажгли, и приходилось идти в вязкой и страшной темноте. Мысли Евгения были где-то далеко-далеко, а свет его собственной души озарял путь домой и делал дорогу в сто раз короче. Один раз он встретил на лестничном пролете пьяного Федора, который расчесывал кулаки, выискивая с кем бы провести душевную беседу. По слухам, Федора недавно выпустили из-под стражи под подписку о невыезде, а он подписку порвал и уже пару раз подрался с кем-то около подъезда. Приметив Евгения, Федор поднялся было, изрыгая пьяным утробным басом какие-то ругательства и угрозы, но Евгений прошел мимо как бы и не замечая Федора, погруженный в свои мысли, улыбающийся, словно влюбленный. И Федор осекся, потому что увидел в этой улыбке что-то действительно странное и непонятное. А пьяные люди, как и известно, боятся непонятного.

Свой первый аванс (сумму немаленькую, надо заметить), Евгений отдал семье, взяв себе лишь четверть на еду и новые ботинки: стремительно наступала зима, а старая обувь износилась до той степени, когда стопой начинаешь чувствовать холодную мостовую и каждый камешек на ней.

Сестра, готовящаяся к окончанию семестра, была в восторге. И хотя в университете она отзывалась о работе брата с прежней брезгливостью, нападки ее стали более осторожными и не такими резкими, как раньше. Мать так и вовсе заявила, что ошибалась в сыне и попросила прощения за прошлые обиды. А соседкам поведала, что сын у нее вырос умным, дальновидным и вообще очень хорошим человеком. Мол, не кинулся на первую попавшуюся работу, как голодный пес на косточку, а подождал, выбрал себе должность по душе и с хорошим заработком. То есть, косточку облюбовал, какую надо, с кусками мяса и жира, чтоб наесться основательно.