Читать «Философия манекена» онлайн - страница 16

— Только если это ни к чему не обязывает…

— Абсолютно, — Арсений протянул руку, — только при обещании, что никто из конкурентов не сможет купить такого славного манекена, как ты.

— Что ж… — Евгений колебался ровно полминуты, потом протянул руку в ответ, — вот мое обещание.

6

Денег, которые дал Арсений, хватило на новые лекарства отцу, на хорошие ужины в течение недели, на то, чтобы запастись мясом и картофелем и на новое платье для сестры. На этот раз скандала в доме не наблюдалось. Мать, услышав о новой перспективной работе сына, на которую он в скором времени должен был перевестись, всплакнула, растерла разбухшие и почерневшие веки, и ушла в тесную кухню. Сестра же словно опять стала прежней, маленькой, озорной, не испорченной студенческой жизнью девчонкой. Она кружилась в узком пространстве комнаты, задевая кровати, звонко смеялась и кокетливо развевала подолы платья.

— И как ты догадался, что оно мне подойдет? — спрашивала сестра, а потом добавляла, — ты лучший брат на свете! Я всегда знала! — словно это не она несколько дней назад рассказывала в университете о том, что скорей бы ее брат пропал без вести, чем продолжал стоять с удочкой в руке за витриной магазина.

Евгений не знал об этом и тихо радовался вместе с сестрой. Он даже закурил на кухне, догадываясь, что ему никто не запретит. Не в этот день. И дал покурить отцу, хотя мать обычно была против. Отец тоже обрадовался, по его оживленному взгляду видно было, что он хоть немного, да радуется жизни. Бедняга уже давно не пробовал хорошего курева, поэтому часто и громко кашлял, но все равно улыбался. И Евгений улыбался в ответ. По кухне витал сизый полупрозрачный дымок, а на душе было спокойно.

Первые ночи Евгений не спал, ворочался, лежал с открытыми глазами, все размышлял и размышлял. Никак он не мог понять, что Арсений хочет и чего добивается. Вроде бы выходило все логично и в определенной степени выгодно в первую очередь для Евгения. А с другой стороны, как-то непонятно было. Душу человеческую показывать, стоя истуканом в магазине? Открывать людям глаза на сущность разума, изображая рыбака или, скажем, какого-нибудь столичного стилягу? Вот уж странно. Почему же Арсений называет это искусством?

Не находя ответа, Евгений ворочался до утра, потом вставал в хмурое утро, сам хмурился, шел на работу и стоял там неподвижно с удочкой в руке. Часы отрезали равномерные ломти времени. Кто-то приходил, кто-то уходил. Евгения трогали за рукав, поправляли, разглядывали через стекло, или делали вид, что разглядывают, а сами ловили собственное отражение в витрине. А он все размышлял. Иногда приходили детишки, но уже не группами, а поодиночке, и вели они себя не столь задиристо. Вечером, после работы, они не поджидали его, а растворялись в сером тумане, и были слышны только их звонкие, гулкие вопли и визг. Каждый день Евгений ждал, что придет Арсений, но тот не появлялся. Евгений размышлял и по дороге домой, и ночью, и в беспокойном сне.