Читать «Моор» онлайн - страница 2

Я положила на прилавок деньги, и бледная женщина подала мне тарелку своим левым розовым плавником. Эта изуродованная талидомидом рука — большой палец и сплошной гибкий, широкий обрубок с зачатками ногтей — уверенно жонглирует пищей. Мои люди — не эти, безропотно принимающие из отвратительной руки завтраки и обеды, а настоящие мои соотечественники — в массе своей предпочли бы, чтобы у продавщицы были нормальные руки. Обитатели страны Моор (несмотря на исторические факты, всё-таки люди) в массе своей предпочли бы то же самое; разница в том, что здесь мы кушаем уложенные необычайной конечностью блюда и говорим спасибо, а дальше молчим. Нас не хватает даже на то, чтобы проголосовать маркой, отправившись в другую лавку. Такое немыслимо. Неприятно поражённые видом этой руки, клиенты возвращаются сюда, к симпатичной бледной женщине с её клешнёй. Я тоже. Решительно удушив животное отвращение к осквернённой калекой пище, я с мазохистским удовольствием гляжу на розовую культяпку, ловко прижимающую тёплое мясо к доске. Это совсем не то, что стандартная рука, которая, как и всё наше тело, самой своей человеческой формой резко отличается от состоящих из такой же плоти мяс и колбас. Необыкновенная эта, аппетитно розовая культяпка мгновенно выдаёт глазу наше очень близкое родство с поедаемым мясом, и мне это нравится.

В мясных лавках традиционно едят стоя. На высоких столиках всё для души: соль, перец, кетчуп и горчица, салфетки и ежедневная газета, но стульев нет, чтобы клиент не засиживался. Закусив, я накинула куртку с капюшоном и неохотно покинула лавку, направляясь в университет. Над универом и городом нависли вечно беременные дождём блеклые облака. Здесь сыро, серо и сиро, здесь не громоздятся воздушные дворцы, не плещется кровь заката и не летят журавлиные клинья в бездонную синеву… В Моор даже туч как следует не видать. Это на моей дальней родине гордые сизые громады грохочут в небесах, сражаясь копьями молний от горизонта до горизонта, полыхая огневыми краями — а в Моор даже гром ослабел за последние полсотни лет. Всё тухло, смеркалось, и даже памятки под ногами почти уже перестали отбрасывать свой тусклый свет. Над крышами нудненько хныкала серь, и здания таяли в мороси, словно куски разномастных тортов, зачем-то поставленные в один ряд — кремовые, марципановые, шоколадные… Башня философов торчала в вечер, опутанная ремонтной рванью. Работа уже второй год ползла со скоростью пожилой черепахи. Из-под навеса занавешенный студентик протянул «Утреннюю почту». Я взяла.