Читать «Антитело» онлайн - страница 81
Андрей Владимирович Тепляков
— Не имеет значения. Никто не знает, что ты собираешься делать. Вернешься или нет. Ты пройдешь и все. Мы все видели, как ты это делал.
— А как я доберусь до вокзала?
— На машине. Я тебе денег дам.
Дядя поднялся.
— Решено. Завтра ты уезжаешь.
— Но…
— Это все.
Он посмотрел на Глеба и осекся. Лицо парня преобразилось: стало другим — жестким, глаза сузились и горели злостью, как будто сквозь его обычный облик проступил другой. Чужой. Хищный. Стало страшно, захотелось выбежать из комнаты, лишь бы не оставаться с ним наедине. Спрятаться. Сергей моргнул, и наваждение исчезло. Перед ним снова был Глеб, испуганный, обиженный и прежний.
«Вот ядрить твою! Самому уже начинает мерещиться всякое дерьмо!».
— Пойдем спать. Поздно уже.
Глеб улегся в кровать, чувствуя себя совершенно разбитым. Некоторое время он слышал, как в соседней комнате ходит дядя; скрипнула дверца шкафа; из окна потянуло прохладным ночным воздухом. Наконец всякие звуки прекратились, и дом погрузился в тишину.
Глебу не спалось. Он лежал, уставившись в потолок, не смея пошевелиться и боясь закрыть глаза. Сегодня он впервые ясно и недвусмысленно ощутил внутри себя конфликт двух состояний, ощутил свою ведомость. Прислушиваясь к себе, он пытался почувствовать внутри чужое присутствие, со страхом и любопытством заглядывал в укромные уголки собственного «Я», готовый к тому, что в любой момент может обнаружить что-то чужое, черное, обернувшееся кольцом вокруг сердца, сверкающее отвратительными красными глазами.
«Не думай об этом! Не думай! Ла-ла-ла-ла!».
«Как легко я теряю контроль над собой. И как скоро это произойдет опять?»
Нужно было уезжать. Пока еще можно. Бросить все и бежать, иначе случиться настоящая беда, и уже ничего нельзя будет изменить.
«Дядя прав — сто раз прав!»
Но стоило только задуматься об отъезде, как к горлу подступали слезы. И сквозь них Глеб отчаянно убеждал себя:
«Я уеду! Уеду! Мне нужно уехать!»
Повторял это, как молитву.
Он вспомнил про Настю, и все внутри сжалось.
«Я не хочу!».
Легкий ветер на коже.
«Надо взять себя в руки!»
Его руки на ее шее…
Глеб закрыл глаза.
Тихий треск. Тишина и снова треск. И еще. Где-то далеко на улице. И снова. И опять.
Он встал с кровати и подошел к окну. Ноги гудели, словно по ним ползали пчелы. Луна так и не появилась, и поле окутывала густая темнота. Снова послышался треск, негромкий, но вполне отчетливый. Откуда-то со стороны леса.
Глеб повернулся, собираясь разбудить дядю, но передумал. Он стоял и слушал.
«Как будто ломаются сухие ветки».
Так прошло десять минут, а потом звук пропал и больше не повторялся.
Еще долго после этого его донимали кошмары: неясные тени шныряли по комнате; тихо шурша, что-то подбиралось к кровати; шаги — кто-то ходил по дому.
Глебу приходилось вновь и вновь убеждать себя, что там ничего нет, что это — лишь игра воображения. Но страх окутывал его, и, скрипя, открывался и закрывался сундук. Открывался и закрывался.
«Я уеду, и все закончится. Для меня все закончится. Все забудется».
Эти мысли приносили облегчение и еле заметный привкус сожаления, как о чем-то таком, что навсегда останется в прошлом и к чему уже не вернуться. Никогда.
