Читать «Антитело» онлайн - страница 77
Андрей Владимирович Тепляков
Глеб отложил лопату, взял из коробки крест и бросил его в яму.
«Еще один».
Спина и руки болели. Глеб уже покачивался от усталости, но упрямо продолжал свою работу.
«Сею доброе. Вечное».
Он засмеялся и стал засыпать яму землей.
Дядя ушел два часа назад. Его силуэт несколько раз появлялся в окне, но никогда не задерживался надолго.
«И хорошо. Хорошо. Пусть обсудят меня как следует, чтобы ни одной косточки не осталось не обглоданной».
Здесь, на поле, на открытом пространстве, Глеб чувствовал себя лучше, чем в застоявшейся и больной атмосфере дома. Здесь он был собой, делал свое дело. Они ничего не хотели предпринимать, только злились и перешептывались, обвиняя его во всех грехах. Обвиняли его! Но он не обижался.
«Я вам помогу. Помогу. Только дайте время».
Из-за облаков появилась луна — яркая, уже почти полная. Она осветила поле, словно сцену. Глеб стоял, как единственный актер в огромном театре ночи и играл свою роль, уверенно продвигаясь к финалу.
День десятый
Поле погрузилось во тьму без единого просвета, и лишь единственное окно в доме светилось, словно далекий маяк, слабо и даже робко, заставив ночной мрак отступить на пару шагов и притаиться. Глеб зачерпнул очередную порцию земли и бросил вниз наугад. Утомленные мышцы ныли и отказывались слушаться, ужасно хотелось спать. Он воткнул лопату в пашню, морщась и подрагивая, как старик, сел рядом и глубоко вздохнул. Холод проник под легкую куртку и окутал тело; от усталости путались мысли. Некоторое время Глеб просто сидел и смотрел на освещенное окно, потом зашарил по карманам в поисках сигарет и закурил, выпуская дым в темноту.
«Что я тут устроил? Копал, как полоумный. Завтра все будет болеть».
И снова появилось знакомое неприятное чувство скольжения. Скатывания за грань здравого смысла. Оно настораживало и пугало, как тогда — с мухами. Потеря контроля над собой. В каком-то смысле, потеря самого себя. От этого можно было отмахнуться, и, на самом деле, он довольно часто так и поступал, но в голове застряли слова знахарки: «Ты можешь причинить вред девочке».
Глеб почувствовал, что замерзает, и плотнее запахнул куртку.
«А не такой уж и бред она говорила, если подумать. Не такой уж и бред… А что, если правда? Кто-то управляет нами прямо сейчас? Я даже не помню, как вкапывал эти чертовы кресты. Помню, как начал, но последние пару часов просто — пшик! — нету их. Отключился. Эй! Там — в трюме — слышите меня? Есть кто-нибудь?»
Глеб застыл, почти уверенный, что ему ответят. Что в голове послышатся слова, чужие слова, и оно скажет…
«Что скажет?».
Он ничего не услышал; докурил сигарету и неспеша направился к дому, ориентируясь на свет в окне. Изо рта поднимался пар.
До крыльца оставалась всего пара шагов, когда глухое молчание ночи разрезал громкий крик. Глеб остановился, как вкопанный. Кричала Аленка, и кричала так громко, что он легко мог разобрать слова.
— Уходи! Уходи!!!
Позабыв о ноющих мышцах, Глеб побежал.
В прихожей горела лампа.
