Читать «Собрание сочинений в 50 томах. Том 21. Анж Питу» онлайн - страница 6

Аббат Фортье снова взглянул на своего ученика пристально — не менее пристально, чем в первый раз.

— Клянусь честью, — пробормотал он, немного смягчившись под действием льстивых речей незадачливого школяра, — в иные минуты можно подумать, что этот негодяй не так глуп, как кажется.

— Пожалуйста, господин аббат, — сказал Питу (он если не слышал слов преподавателя, то угадал по его лицу, что тот немного смягчился), — простите меня, вот увидите, какую отличную работу я напишу завтра.

— Ладно, согласен, — сказал аббат, в знак перемирия засовывая плетку за пояс и подходя ближе к Питу, который, видя этот обнадеживающий жест, не стал отступать.

— О! Спасибо, спасибо! — вскричал школяр.

— Погоди, не спеши благодарить; да, я тебя прощаю, но при одном условии.

Питу повесил голову и стал покорно ожидать приговора почтенного аббата, от которого зависела его судьба.

— Условие мое такое: ты без единой ошибки ответишь на вопрос, что я тебе задам.

— По-латыни? — встревоженно спросил Питу.

— Latine[6], — отвечал аббат.

Питу горестно вздохнул.

Настала короткая пауза, во время которой до его слуха донеслись веселые крики школяров, игравших на площади перед замком.

Он вздохнул еще горестнее.

— Quid virtus? Quid religio?[7] — спросил аббат.

Эти слова грозного педагога показались бедняге Питу трубным гласом ангела, возвещающим начало Страшного Суда. Глаза его затуманились, а мозг заработал так напряженно, что внезапно Питу понял, как сходят с ума.

Однако эти непомерные умственные усилия никак не могли увенчаться хоть каким-нибудь результатом, и искомый ответ заставлял себя ждать. В тишине было слышно, как грозный экзаменатор неспешно втягивает в нос понюшку табаку.

Питу понял, что дольше молчать невозможно.

— Nescio[8], — сказал он, надеясь, что учитель простит ему это признание, коль скоро оно сделано по-латыни.

— Не знаешь, что такое добродетель! — возопил аббат, задыхаясь от гнева. — Не знаешь, что такое религия!

— Я знаю, что это такое, по-французски, — отвечал Питу, — но не по-латыни.

— В таком случае отправляйся в Аркадию, juvenis[9], между нами все кончено, бездельник!

Питу был так удручен, что даже не подумал отскочить, хотя аббат Фортье вытянул из-за пояса плетку с таким же серьезным видом, с каким полководец, вступая в бой, извлекает из ножен шпагу.

— Но что же мне делать? — спросил несчастный, бессильно уронив руки, — что же мне делать, если меня не примут в семинарию?

— Делай что хочешь, мне это, черт возьми, совершенно безразлично!

Добрый аббат был так разгневан, что не выбирал слов.

— Но разве вы не знаете, что моя тетка считает меня без пяти минут аббатом?

— Что ж! Придется ей узнать, что ты неспособен быть даже ризничим.

— Но, господин Фортье…

— Я же сказал тебе — убирайся вон: limina linguae.

— Хорошо! — сказал Питу тоном человека, принявшего решение, пусть тягостное, но окончательное. — Вы позволите мне забрать мой пюпитр?

Питу надеялся, что за время этой краткой передышки аббат Фортье смилостивится.