Читать «Газета Завтра 883 (42 2010)» онлайн - страница 46

     Ты на себя взгляни со стороны.

     Хоть ты зовешь нас хутором надменно,

     На ту издевку мы не держим зла.

     Ведь мы белили Хаты нашей стены,

     Когда ещё в пещерах ты жила.

     Жируй себе, ухоженно и сыто,

     Мы — уточнять с усмешкой не хотим,

     Какая б тебе выпала планида,

     Когда б мы плуг, и колесо, и жито

     Не подарили пращурам твоим.

     Не упрекнём и в том, какая доля

     Тебе вещалась знаками беды,

     Когда бы стан козацкий в Диком Поле

     Не усмирил нашествие орды.

     Живи себе. Мы со своим уставом

     В твой монастырь вовеки не пойдём.

     Изволь и ты не трогать наше право

     Самим благоустроить отчий дом.

     Да, мы на вас в гешефтах не похожи —

     Не ловкачи менять или копить.

     Но даже вам шагреневую кожу

     В час роковой, увы, не докупить.

     Дела земные всем оплатит небо.

     И Судный День придёт, чтоб покарать

     И тех, кто предал побратимство Эльбы,

     И тех, кто сербов бросил умирать…

     А жизнь идёт. И все мы в ней пребудем:

     Кто — при бандуре, кто-то — при мошне.

     А что после себя оставим людям —

     Судить уж не тебе, да и не мне.

     В дом наших предков есть для всех дорога,

     Чьи помыслы не строятся на зле.

     Придите с миром! Нас же, ради Бога,

     Жить не учите на родной земле.

     У каждого — свои гербы, столицы,

     Свой лад, в каком рождались и росли.

     И цель своя — вблизи или вдали.

     Вам по душе — когда в руке синица.

     А нам по сердцу — в небе журавли.

     Мы таковы. А таковы уж вы.

      РАЗГОВОР С УЧИТЕЛЕМ

     Старомодный поэт из наивного доброго часа,

     Где была ещё совесть, а честь вызывала на бой,

     Я почти в полусне отключился от заданной трассы

     И себя ощутил в нереальности жизни другой.

     Привиденьем бреду под какие-то мерзкие звуки,

     Где все жрут или пьют, и ложатся вдвоём на виду…

     Где над Вечным Огнём согревают нечистые руки,

     И на плиты святые спокойно справляют нужду.

     И кишат суетливо, и всё продают неустанно…

     В этом шабаше хищном стою одинокий, как перст.

     А вокруг ни души, ибо души пустынными стали,

     Лишь у ног моих пёс так же молча косится окрест.

     Что за скрежет в ночи? Это пара юнцов низкорослых,

     В одуренье последнем надгробие деда найдя,

     Отдирает звезду — и сдаёт дефицитную бронзу,

     А на выручку колется, в землю сырую сходя…

     И настолько уже это было снести невозможно,

     Что опомнился я — и в далёкое детство проник.

     Вижу — светит навстречу доверчивый лучик в окошке,

     Где привычно к тетрадям мой первый учитель приник.

     Он спросил меня: — Сыну, а что так бледны твои щёки?

     — Да приснилось… — запнулся, — такое, хоть с дерева вниз!..

     — То козаче, не сон. Прогулял ты, я помню, уроки,

     На которых как раз проходили мы… капитализм.

      К ПРОБЛЕМЕ "ХУДОЖНИК И РЕВОЛЮЦИЯ"

     У сатрапа гнев, как буря — обходи за три версты…

     Отомстит, когда в скульптуре — неточны его черты:

     "Кто меня, посланца Бога, осмеял во весь гранит?"

     Скульптор кается убого, но вердикт уже гремит:

     "Смерть!" И судьи кровожадно потирают руки: враг!..