Читать «Долготерпение Кмоничка» онлайн - страница 2

Разговор этот происходил в кофейне вслух, и трехмесячное предварительное заключение, которое последовало за ним, не вывело Кмоничка из душевного равновесия. Сидя в тюрьме, он по совету адвоката подписался на военный заем на все свои сбережения, и дело против него было прекращено. Однако, он остался под подозрением и был зачислен в нижнеавстрийский немецкий полк.

Капрал Филлерман, которому Кмоничек был поручен, ежедневно просвещал его на плацу на тему о том, что такое право и что такое сила. Ефрейтор Доннерштеккер, балбес с какой-то альпийской фермы, принимал живейшее участие в том, чтобы Кмоничек уразумел гражданские права. Десятки раз в день он заставлял его делать перебежку по глубокой грязи, а однажды, когда они были около вонючей навозной лужи, велел восемь раз подряд лечь в смрадную жижу. А потом кадет Штуффлер пинками выгнал его из строя, уверяя, что это лучший способ обращения с чешской вонючкой. Вечером в полутьме коридора Кмоничек беседовал на эту тему с одним чешским рядовым, которому поручик Глазер раскровянил сегодня нос под аккомпанемент соответствующих ругательств. Оба солдата рассуждали о том, что же такое право и человеческое достоинство (разумеется, потихоньку).

Кмоничек испытывал чувство какой-то неопределенной обиды и робко сказал:

— Будь это мое платье, еще не знаю, лег бы я в навоз или нет. Но ведь форма-то казенная, а кроме того я достаточно владею собой, чтобы повиноваться.

Произнося слово «казенная», он чувствовал, что сам он тоже казенный, с ним можно делать что угодно, бесконечно гонять его по плацу, заставлять падать в грязь и, выпятив грудь, по полчаса отбивать на одном месте бессмысленный «церемониальный марш».

Вскоре Кмоничка перевели в венгерский полк. Там он ежедневно получал затрещины от высшего и низшего начальства и в обращении к себе слышал одну только брань. По ночам ему мерещилось, как в походе он свалится, не снеся всех этих тягот, и его будут лупить ногами, а гетман Воросый заедет ему шпорой в брюхо, после чего он ссунется в канаву и испустит последний вздох.

* * *

Наши части были уже по ту сторону кордона, защищавшего австрийскую территорию. Он был укреплен целой сетью окопов, ходов сообщения и проволочных заграждений. Мы показали свою силу, прорвав этот кордон. Это была борьба за право. Через колючую проволоку протянулась рука революционного чешского солдата и сбила фуражку с австрийского генерала. То была страшная атака. Как добрый удар между глаз на боксерском ринге. Покачнувшись, с перехваченным дыханием, боец ждет следующего удара, который грянет прямо в сердце и свалит его замертво…

Сидя у бруствера, Кмоничек видел нашу отчаянную атаку на австрийские позиции. Эти люди, рубившие австровенгерские полки, сметавшие все на своем пути, были такие же чехи, как он. Но на нем серый форменный картуз императорской армии с пегой пуговицей и ненавистным вензелем, а у этих людей, его братьев, на фуражках алые ленточки. Смотря на них, он понял, что право на стороне тех, кто носит эти ленточки, кто не останавливается перед самой кровавой схваткой ради победы. Ибо история требует от нас борьбы за свое право.