Читать «Журнал Наш Современник №4 (2001)» онлайн - страница 57

Как японская модель экономического развития, так и близкая ей южнокорейская не позволяют сколько-нибудь значительного оттока капиталов за рубеж, и в этом одна из важнейших предпосылок их успеха. Эти модели лишний раз свидетельствуют, что чисто рыночной экономики в реальной жизни не существует. Имеются лишь различные варианты сочетания методов государственного контроля за экономикой и относительной рыночной свободы. В условиях экономического кризиса или депрессии роль государственного регулирования резко возрастает, рыночные законы в таких условиях теряют свою силу. Достаточно вспомнить хотя бы “новый курс” президента Рузвельта в годы депрессии 30-х годов, экономическую политику западноевропейских стран в послевоенный восстановительный период с их самым активным государственным регулированием практически всех хозяйственных процессов. Так, например, в 1950—1958 гг. в Западной Европе существовал Европейский платежный союз, объединявший 17 стран и представлявший собою систему многостороннего клиринга с механизмом автоматического предоставления кредитных линий каждому члену союза, у которого был дефицит в расчете с другими членами. Покрытие сальдо, возникавшего в процессе централизованного зачета взаимных платежных требований и обязательств по экспорту и импорту, члены ЕПС осуществляли либо в национальных валютах, либо поставками товаров, либо в долларах США. Правила ЕПС предусматривали введение в случае необходимости ограничений на платежи в свободно конвертируемых валютах, и даже запрет на приобретение и обращение иностранных валют в странах — членах ЕПС. Функционирование ЕПС дало возможность западноевропейским странам экономить свободно конвертированную валюту (в те годы единственной полностью конвертированной валютой был американский доллар), проводить политику валютного протекционизма, не позволившую “долларизировать” Западную Европу и способствующую успешной защите европейских рынков от наплыва американских товаров, обеспечить многосторонний характер западноевропейской торговли, создать основы будущей европейской экономической интеграции. ЕПС успешно предотвращал сколько-нибудь объемный отток капиталов из Европы, что также объяснялось и тем фактом, что западноевропейские страны ввели конвертируемость своих валют лишь в конце 50-х — начале 60 гг.

Модель ЕПС могла бы быть с успехом использована и для стран СНГ, которые в 1993 г. приняли ряд документов, предусматривающих создание платежного, а впоследствие и валютного союза. Однако ничего из этого не вышло, что объясняется не только отсутствием политической воли и желания у местных правящих элит идти на создание каких-либо наднациональных органов, ограничивающий их “суверенитет”, но и поспешным вступлением в МВФ и введением конвертируемости национальных валют. Россия, Украина и ряд других стран СНГ, “освободив” внутренние цены, ввели преждевременную ограниченную конвертируемость своих валют без учета реального, плачевного состояния своей экономики, что привело к долларизации всей экономической жизни этих стран, выкачиванию из них ресурсов, к подчинению интересам мирового финансового капитала. Такое положение выгодно только паразитическому капиталу, в частности, многочисленным коммерческим банкам, существующим за счет спекуляции на перепродаже валют. Долларизация экономики России и нынешняя внутренняя и внешняя обратимость рубля по текущим платежам является одним из наиболее разрушительных факторов, не дающих встать на ноги национальному производству. Возникает вопрос: почему при выборе экономической модели развития страны кремлевские руководители не воспользовались опытом Японии, Южной Кореи, Китая, наконец, стран Западной Европы в 50—60 гг.? Почему предпочли наиболее ущербный, гибельный либеральный вариант? Думается, это было сделано, во-первых, вследствие деятельности прямых агентов влияния Запада, заинтересованного в разрушении экономики и обороноспособности России, а во-вторых, правящей верхушке России — коррумпированным чиновникам и криминальной новой буржуазии — уж очень хотелось дорваться сразу, без труда и необходимого самоограничения, до сладкой жизни: “мерседесов”, отдыха на зарубежных курортах, заграничных валютных счетов, недвижимости за границей и т. д. Все это можно было получить только в условиях быстрой грабительской приватизации наиболее прибыльных предприятий и введения конвертируемости рубля, дающей возможность быстро превращать российские природные ресурсы в доллары и вывозить их за рубеж.