Читать «Вторжение в частную жизнь» онлайн - страница 21

Бодрым самолетным шагом я поскользил к контрольно-пропускному пункту. На крыше его был установлен огромный галогенный прожектор, не иначе как украденный с военного аэродрома предприимчивыми гаражными деятелями.

Проход, через который я попал на территорию, был оставлен специально, дабы автолюбители не проделывали длинный обходной путь через главные ворота, а выходили к проспекту напрямик. Очень мудрое решение. Принято по архитектурно-эстетическим мотивам. Ни к чему портить перспективу новостроек шлагбаумом, собаками и сторожами. Голый забор – гораздо приятнее. А в скором будущем и не забор вовсе, а холст для пробы кисти новым Матиссам и Пикассо. И, разумеется, знатокам великого и могучего русского языка.

Гаражный кооператив был невелик – пара линий длиной не более сотни метров, поэтому через минуту я стоял на пропускном пункте.

Шлагбаум трудился без перерыва, сейчас самое пиковое время суток. Один из сторожей-охранников добросовестно разбирался с приезжающими, требуя именной пропуск; второй восседал в каморке. Для беседы я выбрал второго. Этот у шлагбаума уж больно грозен, пошлет еще.

– Привет, отец. Как сторожится?

«Отец» опустил на нос очки и внимательным взглядом оценил мою внешность:

– Ничего. А вы, извиняюсь, кто?

– Мы из милиции. Есть такая добровольная организация.

Автоматический жест извлечения из кармана «ксивы» и демонстрация очкам.

Очки занимают первоначальное положение.

– Да, пожалуйста. Слушаю. У нас, кстати, все в порядке.

– Не сомневаюсь. Поэтому смотрим и вспоминаем – «фэйс» знаком?

– Кто-кто?

– Лицо по-японски.

– А… Сейчас…

Полуоборот к настольной лампе и изучение фотографии Куракина.

Я присел на второй стульчик и подвинулся к самодельной печке. Ноги где-то промочил. Сволочная погодка, между нами говоря.

– О! На днях. Ну да, он самый. В такой куртке длинной, как ее…

– Пропитке.

– Точно. Что, бандюга какой? Я ведь как знал.

– Конечно, бандюга! По лицу же видно.

Лицо у Куракина было вполне нормальным, поэтому вынужден принести извинения. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Но я не за столом его поминаю, я, понимаете ли, надеюсь узнать, кто его убил, а для этого хочу перетащить свидетеля на свою сторону. Так что пускай Куракин пока побудет бандюгой.

– Давай-ка, отец. Покажи ему, кто в стране хозяин. Что он тут натворил?

– Когда ж? Ага! В ту смену. Выезжает. Мы с Семенычем – стой! Пропуск будь любезен. Он сует корочку, не открывая, типа как вы сейчас. Но Семеныча не проведешь. Не было в нашем кооперативе такой машины. Цвет редкий, серый такой.

– «Мокрый асфальт».

– Наверно. Мы ему: «Пропуск-то разверни». Развернул. И, конечно же, не его, подлеца, пропуск. В другой раз мы бы и не вмешались, но председатель на той неделе как раз нас накачал. Поэтому извиняемся, не ваш это пропуск. Давайте-ка разбираться. Он в крик: «В чем дело, в чем дело?! Рехнулись, старые? Тачка-то, мол, моя, родная!»