Читать «По прозвищу Гуманоид» онлайн - страница 23

— У него из всех пальцев самая важная миссия — предостеречь от ненависти да непрощения. А кольцо — это оберег. Коль женился — умей любить и прощать.

— Дед, а кто знаков этих не понимает, что тогда?

— Тогда и посерьезнее намеки даются. Не царапина, так перелом или другая какая болезнь приключится. Помучается человек с болячкой, да что-то поймет в этой жизни. А если не поймет — так и умереть может. Зачем свет зря коптить, коль с недостатками своими справиться не можешь? Думаешь, Митька, мы просто так на свете живем? Как бы не так! Каждый человек в этой жизни что-то усвоить должен.

— Дед, а Бог — он где?

— Везде. В каждой клеточке нашего тела, в каждой мысли, в каждом шаге. Все чистое и светлое, что есть в душе, — это, Митька, Бог.

— Как это?

— Да так. Бог — есть любовь ко всему живому. Подумал о ком плохо — отошел от Бога. Сотворил что с любовью — приблизился к нему.

— А ты когда маленьким был, в Бога верил?

— Нет. Нас тогда атеизму учили. И в школе, и в техникуме. В райкомах, в парткомах своя пропаганда велась. Храмы разрушили, колокола посбивали, иконы в костры побросали.

— А потом? — не унимался Митька.

— А потом каждый в себе стал Бога искать, потому как без веры, Митька, не прожить. Быстро запутаешься, не по той дороге пойдешь. Вера, она, как стержень в человеке, на истинном пути держит.

— Отец не верит. Говорит, что все это чушь собачья, — напирал Митька.

Дед молчал. Взгляд его, в поисках ответа, устремился куда-то далеко-далеко. Митька терпеливо ждал.

— А ты не суди его. Всё приходит в свое время. И к отцу придет.

— Ты уверен?

— А как же? Иначе и быть не может. Да и что ты все про отца, про себя думай. Ты зачем Люське сегодня тумаков надавал?

Лицо у Митьки сморщилось, будто ненароком ногой он наступил на старый скользкий и пахучий гриб.

— А чего она нас все время подслушивает и бабуле «стучит». А бабуля потом, знай, тебя делами грузит. На рыбалке уж три дня не были!

— Ну, то, что подслушивает и «стучит» — в этом, конечно, хорошего мало, что тут говорить. Но кулакам-то зачем волю давать? Девчонка она, да и младше тебя. Драться зачем? Выскажи свое презрение к этому качеству.

— Высказывал! Не понимает. Все равно свое делает. Как ее вразумить?

— Только не силой. Найди слова. На то ты и старший брат.

— А что, если она слов не понимает?!

— Митя! Не ершись, прими критику достойно. Поставь себя на ее место. Сам-то, поди, не любишь, когда отец тебя щелбанами уму-разуму учит.

Эх, дед! Логика у него железная. Ночное море вздохнуло разом с Митькой. И все-таки оно большое, с озером не сравнишь. Но в каждом своя прелесть. Вот Люське бы тоже в море покупаться! Почувствовал, что по Люське тоже соскучился. Как-то она там? Может, кто из пацанов и обижает. Кирилл Егорушкин все ее раньше дразнил. Митька его отвалтузил. Дед знал, но не осудил. Скорей бы домой!

На другое утро проснулся задолго до будильника. Сам вытащил из шкафа большой дорожный чемодан на колесах и собирал вещи с таким усердием, что отец ухмыльнулся. Теперь отцу не приходилось что-то повторять Митьке дважды. Митькины уши ловили любое полуслово, угадывали каждое его желание. Движения были такими быстрыми и четкими, словно он танцевал на углях.