Читать «Гончая. Гончая против Гончей» онлайн - страница 193

— Неплохо будет прогуляться у реки, — отзываюсь благосклонно. — Ведь из каждого омута может выскочить заяц, не правда ли?

(6)

Мы знакомы много лет. Костов — знающий и опытный следователь, но всегда работал в другом отделе. Это — крупный рыхлый мужчина с густыми бакенбардами, обрамляющими его лицо, подобно мрачному сиянию. У него высокий упрямый лоб, глаза всегда улыбаются, но в них сквозит не столько насмешка, сколько накопленный с годами скептицизм.

Костов не верит никому и ничему. Он не доверяет и мне — просто мой Шеф позвонил его Шефу и он должен меня принять и держаться по возможности любезно. В нашем ремесле отчуждение — скрытая форма взаимности. Постоянное соприкосновение с низменными человеческими страстями, с подлостью и ложью сделало его неосознанным святым. Мне хорошо известно, что святые — опасные люди: в борьбе с пороками они духовно опустошаются, их каноническая вера превращается в недоверие, внутренняя чистота — в насилие, боль — в обман. Костов моложе меня лет на десять, но в нашей профессии это уже стариковский возраст. Он сидит спокойно за своим письменным столом, его тяжелые руки крестьянина лежат на столешнице. Оглядываюсь вокруг без любопытства, с сочувствием, но от этой взаимности мы не ощущаем ни легкости общения, ни человеческой близости. Просто мой Шеф позвонил его Шефу…

Кабинет Костова мне настолько знаком, будто я работал в нем много лет. Сейф с названием фирмы, выполненным старославянской вязью, умывальник с пожелтевшим, испещренным трещинами зеркалом, расхлябанная вешалка с военной формой, потертый диван, на котором я имею неудовольствие сейчас сидеть, этажерка с юридической литературой и обязательным учебником криминалистики Вакарелского и, наконец, окно с окрашенной в белый цвет решеткой. В отличие от моего окна, его выходит прямо на глухую стену — серую и скучную, местами с облупившейся штукатуркой.

— Чем могу быть вам полезен? — спрашивает недружелюбно Костов.

— Два года назад я вышел на пенсию, — тон мой почему-то извиняющийся. — Дома мне было хорошо, я занимался внучкой, смотрел телевизор, но вы ведь знаете — старая слава делает нас неразумными.

— Слава? — горько восклицает Костов. — Не смешите меня, полковник Евтимов!

Вот проблема, о которой я не задумывался. Наша стихия — анонимность, мы живем в полной неизвестности, как кроты во мраке своих мыслей. Люди хотят, чтобы личность и ее интересы находились под защитой закона, но к нашей профессии испытывают лишь нездоровое любопытство, к которому примешиваются ощущение своей зависимости, презрение и страх. В кабинете Костова не курят, это легко определить по чистоте воздуха и едва уловимому запаху мастики.

— Можете закурить, — говорит он, будто прочитав мои мысли, ставит передо мной стеклянную пепельницу. — Буду рад вам помочь.

— Меня привела к вам вот эта повестка.

Вытащив из бумажника повестку, я торжественно преподношу ее Костову, словно букет цветов. Он внимательно ее разглядывает, лицо его мрачнеет.

— Да… не явился паршивец. Вчера я послал новую повестку по месту работы.