Читать «Зеленое море, красная рыба, черная икра» онлайн - страница 41

– Это? – я удивился.

– Да.

Мы с Балой подошли ближе. Под камнем была отрытая, видимо, совсем недавно, не очень глубокая ямка. Дно ее устилал песчаник.

Все это было странно. Браконьер наверняка смог бы подыскать на берегу более надежный схорон.

Пока жена Касумова собирала передачу мужу, я снова осмотрел берег. Вдоль залива тянулся обширный пляж, устеленный мелким белым ракушечником. Огромные черные камни, видневшиеся в прибрежной полосе, были остатками древней скалы, обрушившейся в море.

– Передайте, пожалуйста. – Жена Касумова принесла узелок. Я увидел в нем лепешку, несколько луковиц, вяленую рыбу, овечий сыр.

– Слушайте, – сказал я, – ваш муж за последнее время ездил в Красноводск?

– Мой муж? – Она хотела выиграть время.

– Ну да.

– Не знаю.

Закон всеобщего молчания не позволял ей отвечать.

– Его отпустят? – спросила она.

– Возможно. Пока я ничего не могу сказать.

– Не виноват он! Они с Сережей дружили…

– «Козлятник» этот ваш муж отстроил уже после пожара? – спросил я. – Умар Кулиев его сжег… Так?

Она робко возразила:

– Его только подожгли, а сделать ничего больше не сделали. Люди затушили…

И снова – ни одного имени.

Мы отправились в обратный путь.

– «Кирли-кирли… ц-э» – чайки с визгом пикировали на воду, пронзительно, на одной ноте повторяя свой жалобный крик.

Странно, что моя синекура выбрала такое место для гнездовья, думал я. По моим представлениям, эта экзотическая птица радости должна селиться в тропических садах, жемчужных лагунах, под сенью олеандров или там рододендронов каких-нибудь. А здесь не было олеандров. Здесь вообще ничего не было. Здесь была пустыня. А на краю пустыни – урез взбесившегося от шквалистого ветра буровато-грязного прибоя, размытого мутно-зелеными полосами. Был еще тусклый, слепой свет солнца – как бы день, а все безвидно. Летит по воздуху песок и превращает свет в дым. Земля вспучена нарывами сыпучих дюн. Жалобный подшерсток укрывает горбы холмов – кусты саксаула и карагача, верблюжья колючка, чертополох пустыни, отчаянная растительность, ожесточенно цепляющаяся за жизнь.

– Бала!

Я заметил, что он сидит как-то боком.

– Ты не заболел? – спросил я.

– Да нет. Спина немного… Пройдет! Вы что-то хотели?

– Я попросил Гезель найти один материал о несчастном случае. Мы будем проверять его сами, не привлекая водную

милицию.

– Я прослежу.

Моей жене чай никогда не удавался, хотя она изводила уйму заварки и приправляла ее травами. Я подозреваю, что искусство заваривать чай передается по наследству. Гезель заваривала чаи небрежно, даже не особенно приглядываясь, как это делают профессиональные чайханщики, но чай тем не менее у нее всегда получался одинаково ароматный и терпкий.

С пиалой в руке я открыл пуховскую тетрадь, другой придвинул карандаш.

Первой в списке браконьеров, задерживавшихся Пуховым, я увидел фамилию уже знакомого мне Багирова Бахтияра-Сафарали-оглы.

Видимо, охотиться на старого браконьера считалось «классикой» – «школой» Восточнокаспийской рыбинспекции. Старика ловили все. И все-таки Бахтияр-Сафарали-оглы оставался на свободе.