Читать «Зеленое море, красная рыба, черная икра» онлайн - страница 31
Леонид Семёнович Словин
– Да, я уже заметил, – сказал я. – У вас как в Сицилии – кого ни спросишь, никто ничего не знает, никто ничего не помнит.
Анна с интересом спросила меня:
– И вам ничего не удалось узнать за это время?
– У нас нет правильного направления. Зачем, например, ко мне приходил Пухов накануне своей смерти? Если
– Я думаю, что найти убийцу Пухова будет очень трудно.
– Я тоже так думаю, – согласился я.
Официант принес бутылки на подносе и тарелки с шашлыком,
– Как же так, у вас, на краю субтропиков, нет никаких овощей? – спросил я его, пожав плечами.
– Откуда они возьмутся? У нас порог пустыни!
– Ежегодно область отчитывается о бескрайних садах, разбитых здесь, нескончаемых огородах, тысячах высаженных деревьев…
Анна усмехнулась:
– Если бы все это не было липой, мы бы давно жили в джунглях. А так все порог пустыни!
Официант буркнул:
– Я за это не отвечаю.
Повернулся, направился от нас.
– Спичек принесите! – крикнул я ему.
– Спички тоже дефицит, – сказала Анна.
– Я все время думаю о том, зачем ко мне приходил Пухов? – сказал я ей.
Мы выпили по рюмке коньяка и с удовольствием вонзились в шашлык «Дружба» – жесткий, переперченный, острый, похожий на любовь, неразделенную любовь.
Вернулся официант и протянул мне коробок спичек.
– Спасибо, – поблагодарил я его. Взял картонную коробочку и обратил внимание, что на этикетке все тот же Циолковский на фоне музея космонавтики в Калуге.
Я взял официанта за рукав, не давая ему снова покинуть нас, и спросил:
– Скажите, эти спички продаются везде в городе?
– Да нет, это нам на той неделе из Каспийского пароходства, из орса завезли.
– Скажите, а рыбинспектора Пухова вы знали?
Официант насторожился и осторожно высвободил свой рукав.
– Знал. А что?
– Он у вас на этих днях был?
– Вообще-то был, недели две назад.
– А после этого?
– Нет, не был, – твердо покачал головой официант.
В моей комнате – чистоплотное запустение казенного дома. Кочевая необремененность никакими приметами обжитости. Только белые занавески на пыльных окнах, отпертый чемодан в углу на полу и портфель-дипломат на столе. Кроме них, ничто не свидетельствовало о том, что здесь кто-то живет. Это нехорошо. Когда я вошел сюда несколько дней назад, под окном валялись засохшие листья с тополей – их еще с осени занесло сюда через неплотно прикрытую форточку. Форточку прикрыли, листья вымели, слегка протерли пыль, и я поселился.
А сейчас уже весна, преддверье лета!
Вернувшись домой, как я мысленно называл уже свою пристройку, я заварил крутой чай. И выпил его. Лег. Погасил свет.
Ладно! Теперь мне жить тут. Вряд ли жена примчится когда-нибудь, чтобы делить со мной радости синекуры. Она вообще-то человек стойкий, с юмором и трудностей никаких не боится, так она, во всяком случае, говорит… Но беда в том, что она не любит кататься как сыр в масле. Не пробовала наверняка. Наверное, она не ощущает себя в должной мере сыром. И у меня нет духа даже предложить ей это сказочное наслаждение. Ладно, бог с ней. Пока мне даже одному лучше… Обычно, доходя до этой мысли, я понимаю, что сейчас усну.