Читать «Там избы ждут на курьих ножках...» онлайн - страница 17

Тяжело было Маньке нести свою поклажу, когда двойные пары того и сего болтались у нее за спиной, а третья была на ней самой. Но время шло, и первая пара обуток была сношена, первый каравай съеден, первый посох стерт. Полегчало. А когда и вторая пара того и сего к концу подошла, она думать о железе забыла. Не до того ей стало.

Но до этого мы еще не добрались, мы как раз в самом начале, когда ее в один голос уговаривают, что не надо смотреть на Свет слепящий, да с сомнением головами качают, обвиняя, будто работать лень, вот и отлынивает.

Как решила Манька посмотреть на коллективный Идеал, любой перестал сомневаться, что голова у нее нездоровая. Поначалу на намеки внимания не обратили, но когда она ото всех работ отказалась, забили тревогу. Решили, что девка совсем из ума выжила — такой подлости от нее никто не ожидал. Все дружно подумали, что козу показывает, хочет выставить себя ценным работником. И даже заплатили, чтобы не дурила. Но Манька выданной зарплате несказанно обрадовалась, а вернуться на рабочие места отказалась напрочь. Она давно поняла, что жизнь ее зависит от Радиоведущей, а теперь уж и от железа. Любое ее мнение наветами государыни вызывали у человека праведный (а ей неправедный) гнев. Манька знала, что сегодня вроде как отговаривают, а на завтра, когда железо к ней прилипнет, заговорят другое. Не рады ей будут. Хоть как думай, у Ее Величества мнение было всегда противоположное — а у людей, как у Государыни. И немногим удавалось стоять на своем. Теперь, когда она железо узрела, отказаться от задуманного, значило бы — признать, что Благодетельница говорила о ней правдивые речи, а она чего-то напридумала про себя и людей пыталась ввести в заблуждение, доказывая обратное.

Но ведь и железо обман! Железо само по себе, а она сама по себе…

Да только люди железо видели, а ее как будто уже не существовало на белом свете.

К тому же, не хотела она быть соленой, чтобы лечить кузнеца Упыреева и всякого пришельца. Пусть бы лучше сама врастала корнями в землю и лечилась от земли. Сила не ум, одно дело огород вспахать, как она не умеет — но разве это показатель ума? Физически женщины всегда были слабее, и с этим ничего не поделаешь, это нормально.

И вот, поклонилась она по государственному обычаю и сказала:

— Простите, люди добрые, если чем обидела! Правильно считаете меня дурой! Ум мой настолько мал, что представить себе Благодетельницу не могу, уж как не старалась! И вот, хочу я посмотреть на плоть Идеального Человека, который умнее, чем все другие люди, — Манька в задумчивости почесала затылок. — Так устроилась моя жизнь, что Благодетельница Наша — слеза мне горючая. Да как же думать о совершенстве ее, если дела и хлеб мой насущный, низводит до благотворительности, оставляя ни с чем? Чем она лучше, если свое добро в закрома собирает, а у нищего отнимает и богатому отдает?