Читать «Учение о семейной жизни» онлайн - страница 13

Древний, опытный, царственный мудрец изображает доблестную жену следующими чертами, доступными общему подражанию. И вкуси, яко добро есть делати, "т.е. не жаждет она забав. В труде и полезном занятии находит более вкуса, нежели другие в увеселениях и забавах, и не угасает светилник ея всю нощь (Притч. 31: 18). Не предается она мрачному и долгому сну и не освещает ночи тысячей светильников, которые не светят никакому полезному делу. У нее не угасает светилник, который светит ее ночной работе, или ее ночной молитве; наипаче же в душе ее не угасает светильник веры, в ожидании грядущего в полунощи Небесного Жениха. Сугуба одеяния сотвори мужу своему, от виссона же и порфиры себе одеяния (Притч. 31: 22). Не хочет она быть данницей иноплеменникам за мечтательное изящество и прихотливые новости в одежде: для нее та одежда лучше, в которой менее чужого труда. Уста своя отверзе внимательно и законно и чин заповеда языку своему (Притч. 31: 25). Не полагает она достоинства в дерзости суждения, ни удовольствия в многоречии; не оскверняет языка ее насмешка и злоречие, и не расстраивает ее духа и вида необузданный смех; здравый ум и доброе сердце отверзают уста ее для слова чистого и непорочного, и вскоре скромность запечатлевает их"^[44] ["Опытный Соломон почитал не очень обыкновенным явлением добродетельную жену, когда сказал: жену доблю кто обрящет?.. Если он не щедро уделяет женскому полу добродетельность, зато как высоко ценит добродетельную жену: дражайши есть камения многоценного таковая (Притч. 31: 10). Почему премудрый судитель обращает особенное внимание на женскую добродетель и ее превозносит? - Потому, между прочим, что видит ее в немощной части человечества. Когда видите высокую и сильную добродетель в лице мужа, вы не столько удивлены, сколько удовлетворены, найдя вполне то, чего можно было требовать от сей природы. Но когда такую же добродетель встречаете в немощном естестве жены, ваше ожидание превышено, и вы не только довольны, но и удивлены. Например, смотря на Иакова, который, чтобы угасить несправедливую вражду брата, добровольно осуждает себя на изгнание из родительского дома и, не взяв ничего из наследства богатого отца, с одним странническим посохом идет в отдаленную страну, - без сомнения, с чувством удовольствия скажете вы: это великодушно, это достойно сына Исаакова, внука Авраамова. Но если посмотрите на Руфь, которая по любви к свекрови, безпомощной иноплеменнице, и по уважению к ее добродетели и благочестию решается оставить свое родство и отечество, и, будучи самой Ноеминью удерживаема от этого трудного и, по-видимому, безнадежного подвига, не колеблется и говорит Ноемини: идеже идеши ты, и аз пойду, и идеже водворишися ты, водворюся и аз; людие твои людие мои, и Бог твой Бог мой (Руф. 1: 16, 17); при виде сей мужеской в жене крепости духа, сего восторга добродетели, вы не только довольны, но и удивлены и тронуты"^[45]].