Читать «Левая политика. Россия, Украина, Новороссия» онлайн - страница 28

Окажись Майдан революционным, то есть измени он механизм смены власти, как это сделали в своё время якобинцы и большевики, то правительство, избранное под его давлением. обладало бы нравственным превосходством над политическими противниками и моральным правом применить против них насилие. Если бы и в этом случае возникли сепаратистские/федералистские движения, то они — пророссийские Крым и Юго-Восток — предстали бы в виде контрреволюционной Вандеи, тем более что их поддержало консервативное российское государство, преследуя свои геополитические цели.

Но таких — подлинно революционных — Майдана и правительства в

Киеве так и не появилось. А на фоне тех, которые возникли, федерализм/ сепаратизм на Украине обрёл иное социальное содержание. К нему перешло решение революционных и общенациональных задач Майдана. Вот почему называть «революцией» — буржуазно-демократической или какой-либо иной — произошедший в феврале на Украине переворот — значит либо незаслуженно льстить ему, либо дискредитировать само понятие революции.

Оставшийся нетронутым парламент Украины сформировал новое правительство, способное к чему угодно, только не к революционному преобразованию общества. Оно провозгласило прозападный неолиберальный курс и косвенно или прямо стало поощрять массовый украинский национализм, продолжив линию, намеченную ещё «оранжевым» правительством В. А. Ющенко. Майдан же превратился в толпу, так или иначе подконтрольную правительству и требующую потопить в крови возникшее федералистско/сепаратистское движение на русскоязычных окраинах. То есть он сам стал контрреволюционным. Так едва наметившаяся революция потрясающе быстро под аплодисменты российской либеральной и отчасти даже левацкой общественности выродилась в поддержку государственного компрадорства и в империализм регионального масштаба. Это не ново: практическое компрадорство часто сопровождается националистической и патриотической фразой. Так часто случалось и в новейшей истории России.