Читать «После десятого класса» онлайн - страница 176

Райчо обернулся и поздоровался с артиллерийским штабс-капитаном, знакомым по Кишиневу, спросил, как пройти в штаб Кавказской дивизии к Скобелеву, к которому надо попасть к трем пополудни,

— Я дам вам провожатого,—сказал штабс-капитан, беря Николова под руку,— а пока есть время, прошу ко мне на батарею отобедать. Здесь, в Журжево, не разгуляешься.

За обедом штабс-капитан сообщил, что позавчера подошли два монитора и батарея два часа вела с ними бой. Снаряды броню не пробивали, но все-таки удалось у одного корабля снести трубу, а у второго зажечь деревянный палубный настил, после чего оба монитора ретировались к Никополю.

— А вот сегодня получил распоряжение представить к награде троих нижних чинов — этакая разверстка. Что прикажете делать? Батарея стреляла метко, потому что каждый выполнял то, что положено. Орудий у меня четыре, а наградить надо троих. Да еще требуют подробное описание подвига. Вот задача! Начальству проще: на него есть кому писать реляции... Только один государь Петр Алексеевич был обойден чинами и регалиями, выше нашего с вами чина не поднялся...

Из-за Дуная донесся гулкий удар, нарастающий вой и снова более громкий удар на нашей стороне. Вытерев салфеткой губы, штабс-капитан встал из-за стола.

— Ну, капитан, простите, мне пора на огневую. Турки ожили. Сейчас я вам найду провожатого.

Посмотрев на часы, Николов сказал:

— У меня в запасе много времени. Разрешите пойти с вами. Хочу посмотреть артиллеристов в деле.

По дороге на огневую позицию штабс-капитан рассказал, что у него батарея 24-фунтовых (6-дюймовых) осадных бронзовых пушек с предельной дальностью стрельбы 2600 сажен назначена бороться с мониторами; снарядов мало, обещают подвезти.

Батарея занимала небольшую, заросшую низким кустарником площадку с пологим спуском к берегу. Из орудийных окопов торчали стволы пушек и головы батарейцев, занявших места но боевой тревоге. Щеголеватый молоденький подпоручик, видимо старший на батарее, доложил командиру о готовности к стрельбе. Втроем прошли на батарейный командный пункт в окопе возле блиндажа из трех накатов бревен. Отсюда был виден широкий участок Дуная.

Возле журжевской пристани стояло несколько старых барок, и турки, видимо, решили их утопить, чтоб ими не воспользовались для переправы.

Со стороны Рущука доносились залпы, выли снаряды, и возле барок вскидывались столбы воды. Но что это? На одной барке находился человек. Николов посмотрел в бинокль, увидел рослого бородатого мужчину в странном полувоенном одеянии с саблей, револьвером и плоским ящиком за спиной. Он не то что-то записывал, не то зарисовывал в альбом. Когда рядом взлетел столб воды, человек вынул из кармана платок, вытер бумагу, лицо и снова принялся за свое дело.

— Штабс-капитан! — воскликнул Николов.--Там на барке какой-то сумасшедший.

Командир батареи вскинул бинокль и вздохнул:

— Так и есть, опять он. Это художник Верещагин. Намедни ему, видите ли, захотелось посмотреть, как выглядят наши позиции со стороны турок. Взял лодку и выгреб почти на середину Дуная. Турки от такой дерзости аж взбеленились. Целая рота бежала по берегу и палила по нему залпами. А Верещагин закончил зарисовки, вернулся, привязал лодку и пошел к Скобелеву обедать. В лодке были три пулевые пробоины...