Читать «После десятого класса» онлайн - страница 124
Вадим Николаевич Инфантьев
— Не заряжай! — крикнул я.
Стало тихо. Все стояли задрав к небу голову и, кажется, слышали шелест уходящих ввысь снарядов. Я вынул папиросу и закурил нарочито небрежно, вроде всегда поступаю так, это, мол, для меня что семечки.
Вторые и третьи разрывы легли так же кучно, и самолет изменил курс. Все! Сеанс фотографирования не состоялся. Дальше смотреть было нечего.
Белая прямая линия в небе перешла в пологую дугу, а остальные наши снаряды еще сверлили пространство, нацеленные в точку, лежащую на прежнем курсе самолета. Описав дугу, «юнкере» вышел из зоны нашего огня, потом повернул и пошел стороной, попав под огонь другой батареи.
Меня позвали к телефону. Звонил Евсеев.
— Ты что, у соседей прибор утащил или на спирт выменял?
Я объяснил, в чем дело.
— A-а, а то мой ноль-второй (это начальник штаба) говорит, что прибор не надо заменять и так обойдешься...
— Нет, это только частный случай. А как выглядела стрельба по дальности?
— Ей-богу, неплохо. В общем, давай в том же духе. Прибор обещали дать через неделю, а для орудия приборы дня через два.
Положив трубку, я задумался и услышал дурашливый голос одного из прибористов. Солдат обращался к командиру огневого взвода:
— Товарищ лейтенант, не знаете, куда нашему комбату шестнадцатиконтактную муфту вставлять? Вырабатывает данные лучше, чем прибор.
— Спроси сам, он тебе вставит, — не задумываясь, ответил Воскобойников. Раздался хохот.
Я вылез из землянки, прошел на середину позиции, сел на пустой ящик, сдвинул на затылок шапку, погрел на солнце лицо. Через брустверы окопов на меня молча смотрели все батарейцы. Посидев, я крикнул:
— А ну, у кого есть табачок покрепче?
Спустя два дня произошел вообще из ряда вон выходящий случай.
Утром, после завтрака, офицеры сидели в землянке, покуривали, болтали о всякой всячине, я выглянул наружу и сказал:
— Туман расходится, облачность поднимается, чья очередь дежурить на позиции?
— Моя, — ответил младший лейтенант Коваленко, накинул полушубок и вышел.
Лейтенант Воскобойников пришивал к рубахе пуговицу, я занялся составлением очередных бумаг. Вдруг донесся вой моторов, шум, крики. Налет! Мы с Воско-бойниковым бросились на позицию. Из облаков один за другим пикировали «калошники» — «10-87». Их было штук шесть. Донесся крик Коваленко:
— По пикирующему на батарею!
«Надо ставить последнюю завесу»,— подумал я. Наперебой загремели орудия. Произошло невероятное — прямое попадание снаряда в самолет. Один случай из десятка тысяч. «Юнкерс» развалился пополам и с воем грохнулся вблизи батареи, взметнув столб пламени. Второй, вспыхнув, вышел из пике и повалился на крыло. От него отделились две точки, и вскоре, как шрапнельные разрывы, раскрылись куполы парашютов. Остальные самолеты, побросав бомбы куда попало, скрылись на бреющем полете.
На батарее и вокруг нее поднялся страшный гвалт. Какие-то посторонние люди прибегали на позицию, били меня, Коваленко и Воскобойникова по спине, плечам, трясли руки, что-то кричали в лицо, и я еле расслышал крик разведчика: