Читать «Две книги о войне» онлайн - страница 7

С карманным фонарем в руке я пробрался между высоких спинок древних кресел и, прямо в полушубке и сапогах, завалился на кровать.

Комната была подобна подземелью: с леденящей сыростью, с дымом, застывшим и густым как туман, который не изгнать, если бы даже открыть дверь на­стежь и распахнуть все три окна.

Мне было душно. Губы мои шептали страшную ру­гань. За одного этого старика я четвертовал бы Гит­лера!

Мучила жажда... Я нащупал на столе графин, встряхнул его, и в нем в глотке воды забился кусок льда. Тогда я вновь засветил фонарь и увидел записку: «Ушла за водой. Натопи печку и жди».

Я принялся за растопку «буржуйки». Огонь загре­мел в трубе, труба мгновенно накалилась докрасна, от горячих струй воздуха на стенах зашуршали свисаю­щие обои, и я скинул полушубок.

Нину долго не пришлось ждать. Она вошла совсем замерзшая, безмолвно протянула руки, и, глядя ей в глаза, я стал осторожно растирать ее огрубевшие пальцы. Долог был путь до Невы за ведром воды! Но, посидев у «буржуйки», Нина будто бы оттаяла, разру­мянилась и повеселела, и я снова узнал ее, неузнавае­мую в стареньком пальто, залатанной шали прабабуш­ки и огромных мужских сапогах.

Мы сидели перед огнем, глядели в огонь, и от него не оторвать было взгляда. Горел старый гардероб, рас­пиленный на дрова. Я третий день находился в Ленин­граде, не видел города полгода, с первых дней войны, и Нина все рассказывала и рассказывала о месяцах блокады Ленинграда.

А за окном уже наступал ранний зимний вечер, где-то рокотали наши и немецкие самолеты, и всё били, били и били зенитки.

В дверь постучали. Нина встала и вышла. Вскоре она вернулась с хлопотливым управхозом Марией Ми­хайловной, о которой я много слышал за эти дни. Жен­щина она была грубая, высокая, широкая в плечах, с походкой солдата.

Посиди, отогрейся, — сказала Нина. — Что, раз­ве что случилось?

Ох мне эти рахитики! — шумно вздохнула Ма­рия Михайловна. — Надо опять идти составить опись имущества!

У кого же это?

У старика из тридцать седьмой квартиры. У ста­рика с его дурацким роялем.

Я же видела его утром.. . Старик выглядел со­всем хорошо, — сказала Нина.

Они все так внезапно умирают, эти на вид со­всем здоровые. Сидорчук тоже был «здоров». И у Ку- лова румянец не сходил со щек! И я вот скоро, черт побери, умру, и ты опять будешь удивляться и всем говорить: «Она выглядела совсем хорошо!» — Она рас­смеялась басом и погрозила пальцем: — Но нет, я не умру! На это ты не рассчитывай. Я не из того десятка рахитиков! У меня отец шестнадцать пудов брал на плечи и шутя поднимался из трюма на палубу паро­хода.

Нина взяла «летучую мышь» и ушла с управхозом.

А я все сидел у «буржуйки», дымя своей трубкой, и мне все не оторвать было глаз от огня... Невероятное время!

Не прошло и двадцати минут, как Нина вернулась.

Я с удивлением посмотрел на нее.

Странный случай... — задумчиво проговорила она. — Это был состоятельный старик. У него была бо­гатая квартира. Но, удивительно, мы в ней ничего не нашли. .. Все, что можно сжечь, он, видимо, давно сжег. Все, что можно было променять на продукты, он променял. Остался только никому не нужный «Шре­дер». И на рояле — вот этот по краям обгрызенный су­харь. — Она вытащила из кармана знакомый мне ру­мяный солдатский сухарь. — Я предложила его Марии Михайловне, у нее трое ребят, но она говорит, что ты военный, что ты с дороги, что ты еще не привык к на­шему блокадному голоду, и лучше будет, если ты съешь этот сухарь...