Читать «Две книги о войне» онлайн - страница 10

Генерал слез с коня, сказал солдатам:

Судьба батальона Карпова в ваших руках, братцы, — и отвернулся, не в силах смотреть на смер­тельно усталых людей.

Солдаты молча обулись, в тяжелые сапоги, так и не успевшие просохнуть у чадящих костров, и сказали:

Мы идем, товарищ генерал.

И пошли по болоту.

Долгим взглядом провожал их командир дивизии. .« У кривой полусгнившей березы, стиснув зубы, стоял его связной, держа под уздцы двух коней.

Рота с ходу вступила в бой, разорвала кольцо окружения, но сама почти вся погибла.

Вскоре в заболоченный лес хлынули солдаты ба­

тальона Карпова. Израненные, ошалелые от радости, они тут же принялись разжигать костры, и в шумное становище превратился мертвый, почерневший лес.

И лишь два человека казались безучастными ко всему происходящему: генерал и его связной. Слезы застыли у них в глазах. И умные кони, точно вкопан­ные, стояли рядом с ними.

Падающий лес

Не успел я слезть с коня и дойти до первых земля­нок, как по обороне роты открыла огонь артиллерия противника. Огонь казался всесокрушающим, и рота, зарывшись в землю, приготовилась к отражению воз­можной атаки.

Враг выпустил не одну тысячу мин и снарядов, но атаковать почему-то не стал.

Когда я вышел из землянки, меня поразил лес: он стоял такой же стройный и величественный! А мне ка­залось, что я не найду ни одного живого дерева.

Поздно ночью я уезжал из роты. Со Свири поднялся сильный ветер. Закружили снежные вихри по лесным дорогам. И тут только я увидел, что наделал враг: за­стонал лес, и стали падать подсеченные осколками ста­рые и молодые деревья. Я пробирался сквозь гудящий лес. Конь мой то и дело шарахался в сторону. Я спе­шился и повел его под уздцы.

А лес стонал, как живой, и, как раненные на поле боя солдаты, падали подсеченные деревья.

Глупый снегирь

Снегирь сидит на ветке, вертит головкой и поет не­затейливую песенку.

Тут же, у дороги, после недавнего боя, разметав руки, точно на полуденном привале, лежат убитые сол­даты.

Снегирь что-то высматривает на трупах и поет, поет свою песенку.

А за дорогой, на солнечной поляне, стоит гаубич­ная батарея. То и дело раздается команда охрипшего лейтенанта и ухают пушки. Лес, точно раскалываясь на части, звенит от выстрелов. Со свистом слетает с де­ревьев листва. Горячие струи воздуха сдувают с ветки и снегиря, но, покружившись над дорогой, он снова са­дится на ту же ветку и снова поет, поет.

Что же тянет снегиря к этому месту?

Издали на одном из убитых я замечаю весело иг­рающий солнечный зайчик. Это, оказывается, у сол­дата из голенища выглядывает до блеска начищенная алюминиевая ложка.

Я беру ложку в руки. На ней чем-то острым выбиты точечками слова: «Люблю покушать».

Солнечный зайчик гаснет, и глупый снегирь тотчас же улетает.

Спящий бог

В медсанбате эта девушка-сандружинница обра­щается к подружкам не иначе как со словами: «Брат­цы. ..»

Когда приходится защищать палатки с больными и ранеными, отбиваться от врага, девушка кричит по­дружкам: «Хлопцы, я ваш бог!» И первой, схватив винтовку или гранату, бросается в бой.