Читать «Мы-русские, других таких нет» онлайн - страница 46

– Идиоты, – я тихо застонал.

– Ра-ра-ра-ра, ра-ра – ревело за забором.

– Эй, – в отчаянии взревел я. – Скауты! Побойтесь Бога и председателя Мао!

– Ра-ра-ра-ра, ра-ра, – речевка вяло скисла.

– Мама! – Замычал старший скаут. – Сосед нам мешает.

– Эй, мистер, – в поле моего зрения появилась пожилая женщина. – В чем дело?

«Хунвейбинка» – мгновенно понял я. – Извините, – я попытался быть вежливым настолько, насколько мог. – Вы бы не могли заниматься всем этим немного потише…

– Почему это? – Хозяйка перешла в наступление. -Вам должно бы быть стыдно! И вообще, как вы смеете мешать нашим детям? – Слово «нашим» было нарочито подчеркнуто. – Кстати, мистер, это – наша частная собственность. Если вы посмеете еще раз нас побеспокоить, мы вызовем полицию.

– Извините, я собственно, – мне стало неловко и противно одновременно. – Нельзя ли… Ну хоть немного потише.

– Нельзя! – Хунвейбинка развернулась ко мне спиной и оскорбленно вошла в дом.

– О, Господи, – взревел я. – Нет мне спасения. Почему я попал в эту сумасшедшую страну непуганных идиотов? Почему эти плоды культурной революции живут в собственном доме, разводя всякую социально-незрелую ересь? За что караешь ты меня?

– За грехи, – ласково пропел внутренний голос, и я понял, что вдохновение ко мне сегодня уже не вернется. По этому поводу я решил окончательно погрязнуть в грехах, и поехал к любимой девушке, у которой задержался до пол-второго утра. Вернулся я домой пахнущий коньяком, в мятой рубашке и совершенно вдохновленный, сел за письменный стол, и, поглядев на рукопись, почему-то оказался в длинном школьном коридоре из моего детства.

Снилось мне детство, причудливым образом смешанное с отротчеством и юностью. Меня исключали из состава пионерской организации за употребление коньяка и курение в школьном туалете. Нет, курить я курил, признаюсь, но вот коньяка в те годы не употреблял, разве что портвейн «Три семерки». Вот уже выстроились в ряд пионеры, презрительно смотрит на меня директриса, она поджала губы и сейчас…

– Погодите, – смеюсь я. – Я уже взрослый. Более того, я живу в Америке и вы меня исключать не имеете никакого права. С курением, правда, у них и здесь проблемы, но, честное слово, я курю только у себя в садике и в автомобиле. Я понимаю, что отравляю окружающую среду, но…

– Ха-ха-ха, – смеются пионеры.

– Честное слово, я здесь уже несколько лет. Не верите – посмотрите, за углом моя машина стоит, вот ключи. Разве в наши времена у советских граждан были такие машины? – Аргумент этот представляется мне убийственно убедительным, и я радостно усмехаюсь.

– Ты, – директриса задыхается от негодования. – Ты продался империалистам. За тряпки, за Кока-Колу! За автомобиль! За пачку сигарет «Кэмел»! Позор!

– Да не курю я «Кэмел». И причем здесь Кока-Кола? И вообще, вас давно нет! – протестую я. – Вы выросли. Многие даже погибли, кто в Афганистане, кто в более поздние времена. Генка Захаров, например, его в Афгане убьют. И Сережку Гаранова тоже. А Мишу Шестова конкуренты положат в девяносто третьем. Человек пять из вас в Америке будут жить. Даже председатель совета отряда Игорь Костиков будет жить в Америке, я его там видел, в супермаркете! Честное пионерское!