Читать «А. Дюма. Собрание сочинений. Том 31. Парижские могикане. Часть 3,4» онлайн - страница 7
Александр Дюма
Баболен тоже очень страдал. Он рассказывал Рождественской Розе смешные истории; обычно она очень любила их слушать. Но теперь она ничего не отвечала, оставалась столь же равнодушна к его словам, поцелуям, мольбам, как вон та мимоза, когда для нее наступает время сна и она опускает ветви.
Шли часы, а девочка не принимала лекарство.
Что делать? Все пытались заставить ее проглотить микстуру — тщетно!
Настала очередь принцессы. Она села у постели больной, приподняла головку и нежно поцеловала девочку. Я снова оговорилась: то была не принцесса, а фея, потому что никому из смертных не под силу было то, что она сделала. Девочка вдруг открыла глаза и радостно вскрикнула:
«Я вас узнала! Вы фея Карита!»
Никто из присутствующих не смог сдержать слез, но то были, разумеется, счастливые слезы: девочка впервые за целые сутки произнесла разумные слова.
Каждый хотел поскорее подойти к Рождественской Розе и поцеловать ее. Однако доктор молча преградил всем дорогу, боясь, что земные слова могут погасить искорку разума, зажженную этим божественным голосом.
«Да, девочка моя дорогая! Да, это я!» — медленно и ласково повторяла принцесса.
«Карита! Карита!» — повторяла малышка, и это прекрасное имя, которое для остальных было всего лишь более красивым, чем другие, звучало в ее устах священным гимном, нежной песней.
«Ты меня любишь, Розочка?» — спросила принцесса.
«Да, да, госпожа фея!» — отвечала девочка.
«И сделаешь все, что я скажу?»
«Да».
«Выпей вот это», — сказала фея и поднесла девочке ложку микстуры, которую только что подал стоявший сзади доктор.
Девочка безропотно повиновалась, и Карита влила ей в рот ложку спасительного лекарства.
«Если она будет принимать лекарство в течение суток, она спасена! — сказал доктор. — Впрочем, боюсь, что она не примет его ни от кого, кроме вас, мадемуазель».
«Надеюсь, отец позволит мне ухаживать за Рождественской Розой до тех пор, пока она не будет вне опасности», — заметила добрая фея.
«Дочь моя! Бывают минуты, когда у отца разрешения не спрашивают! — проговорил генерал. — Потому что, если вы спрашиваете у него позволения, это означает, что вы допускаете с его стороны отказ».
«Спасибо, дорогой отец!» — поблагодарила фея и поцеловала генерала.
«Мадемуазель! Вы ангел доброты!» — воскликнул доктор.
«Я дочь своего отца, сударь», — только и ответила фея.
Все, кроме Броканты, сиделки и феи Кариты, по приказу лекаря вышли. Генерал взял с собой Баболена и прислал с ним для принцессы все необходимое, чтобы она могла провести ночь у постели Рождественской Розы.
Карита четыре дня и четыре ночи не выходила из отвратительной комнаты, отдыхая лишь в перерывах между приемами лекарства. Больше того: с той минуты как она осталась здесь, она не позволила сиделке (видя, что ее лицо неприятно девочке) подходить к кровати. Она сама ставила Розочке припарки и горчичники, накладывала на лоб холодную повязку; сама меняла ей белье, умывала ее, причесывала, будила поцелуями и убаюкивала песнями.
Через четыре дня жар спал. Доктор объявил, что Розочка спасена. Он сказал, что принцесса может возвращаться домой, потому что иначе она заболеет сама. Услышав его слова, Рождественская Роза воскликнула:
