Читать «Я ваш Тургенев» онлайн - страница 20

Я был рад слышать его голос, рад, что он был спокоен, мне даже хотелось, чтобы он при встрече сказал мне, как обычно, что все нормально, все утрясется, дикий капитализм, по-другому быть не может и т. д.

Редакция располагалась по новой моде - в отремонтированном особняке в старой Москве, кабинет, правда, был много хуже по сравнению с прошлыми - десятиметровая комнатка почти под крышей, впрочем, уютная, да и сама редакция была тоже много меньше, чем на «Маяковской» или в деловой газете с колокольчиком. Но я подумал, что это понятно, дело новое и только начинающееся, потом раскрутятся. Тем более он сказал, что работа не бей лежачего, он у них гуру - приезжает к часу, а в семь-восемь уже свободен, все утро остается для писания, и вечером можно посидеть еще.

Разговор получился неожиданный. Начали вроде ничего, весна, погода, что нового написали, он сказал, что пишет новый большой роман, можно сказать итоговый в каком-то смысле (про обещание не писать не вспоминал), но очень быстро сползли на политику. И тут он стал говорить что-то совсем странное.

Я сначала как-то даже не понял, что.

Если кратко, то выходило, что журналист Киселевский - самовлюбленный, надутый индюк. (Не совсем согласен, но что-то в этом есть. - Авт.) Что Берза слишком много хочет за свои деньги. (Тоже согласен.) Что журналист Карамурзин говорит о политических репрессиях, но при этом отправляет детей учиться в Англию. (Не понял - и что?) И далее, почти без перехода: энтэвэшники сделали себе неплохой бизнес из критики. А нынешняя власть всеми силами старается установить стабильность, да только ей мешают. Далее: на Западе сидят люди, которым по большому счету плевать на Россию, и многие олигархи забыли, в какой стране они живут. (Тут по большей части тоже согласен, но с оговоркой - мы ведь тоже не очень это помним, а?)

Но в сумме я как-то даже опешил от неожиданности, настолько это отличалось от того, что он говорил два года назад и всегда. По глупости я стал ему возражать, напомнил о кабинете на «Маяковской», о ночных рассказах по радио «Свобода», о первом романе и даже чувстве исторической ответственности… И мы немножко поругались. Он обвинил меня в модных в ту пору левацких взглядах, почему-то назвал себя убежденным консерватором и в свою очередь напомнил мне, что радио «Свобода» финансируется конгрессом США.

Мы ругались долго, минут сорок, но после «конгресса США» мне стало смешно и я решил, что не имею права его судить, что он человек немолодой и наелся советско-диссидентской бедности выше крыши, а нормальной жизни было всего-то последних лет пять. Ему сильно неохота снова влезать в ту же шкуру, подумал я, и решил со всем соглашаться. Все-таки давно знакомы. Впрочем, когда он сказал, что Шендерович издевается над русским народом, я не выдержал.

- И это говорите вы?! - сказал я. - А сами-то кто?